– В прошлом месяце к нам поступил Незабвенный, который утонул. Труп его целый месяц находился в океане и был опознан только по ручным часам. Наши так обработали этого жмурика, – сказала моргпроводница, головокружительно спадая с высот стиля, которого она до сих пор строго придерживалась, – что он у нас стал ровно жених. Уж что-что, а дело свое они тут знают. Да что там, если б он на атомной бомбе верхом сидел, и то бы они его в божеский вид привели.
– Это звучит утешительно.
– Еще бы. – И, снова перейдя на профессиональный тон с такой легкостью, будто она просто надела очки, моргпроводница продолжала:
– Как будет одет ваш Незабвенный? У нас здесь есть собственное ателье. Бывает, после долгой болезни костюмы больше не годятся Незабвенному, а бывает и так, что Ждущие Своего Часа не хотят, чтобы зря пропадал хороший костюм. Так вот, у нас можно одеть Незабвенного по весьма сходной цене, поскольку похоронный костюм не должен быть рассчитан на долгую носку, а в тех случаях, когда открытой для прощания остается только верхняя часть, и вовсе нужны только пиджак и жилет. Темная одежда служит наилучшим фоном для цветов.
Деннис был так потрясен, что не сразу обрел дар речи.
– Сэр Фрэнсис был не такой уж денди, – произнес он наконец. – Сомневаюсь даже, есть ли у него что-нибудь подходящее к случаю. У нас в Европе, насколько я помню, обычно используют саван.
– Саваны у нас тоже есть. Я покажу вам несколько образцов.
Она подвела его к стояку с выдвижными ящиками, похожему на шкаф для хранения церковных облачений и, выдвинув один из ящиков, показала одеяние, подобного которому Деннис не видел никогда в жизни. Заметив его интерес, она позволила ему рассмотреть это одеяние самым тщательным образом. С виду это был обыкновенный костюм, наглухо застегнутый спереди, но совершенно открытый на спине; рукава его, едва приметанные у плеча, не были сшиты по шву; к обшлагам была прикреплена полоска белого полотна шириной в полдюйма, и такой же треугольник заполнял вырез жилета; галстук-бабочка виднелся в просвете воротничка, который лежал так, словно был разрезан сзади. Это был апофеоз манишки.
– Наша фирменная модель, – сказала моргпроводница. – Впрочем, теперь ее многие копируют. Сама идея ее подсказана водевилем с переодеваниями. Костюм этот позволяет обряжать Незабвенного, не нарушая позы.
– Изумительно. Полагаю, что именно этот костюм нам и потребуется.
– В брюках или без брюк?
– А в чем, строго говоря, назначение брюк?
– Их надевают в Салоне Упокоения. Все зависит от того, какое прощание вы предпочтете – в шезлонге или в гробу.
– Прежде чем решить, мне, вероятно, следовало бы увидеть Салон Упокоения.
– Пожалуйста.
Они снова прошли через холл, и она повела его вверх по лестнице. Пение соловья сменилось теперь звуками органа, и мелодия Генделя сопровождала их до самого Отдела Упокоения. Там моргпроводница спросила у сотрудницы:
– Какой салон у нас свободен сейчас?
– Только Салон Нарциссов.
– Вот сюда, мистер Барлоу.
Миновав множество закрытых дверей мореного дуба, она открыла наконец одну из них и посторонилась, пропуская Денниса. Он очутился в маленькой комнатке со светлой мебелью и веселенькими обоями. Комнатка эта вполне могла бы сойти за кабинет современного и фешенебельного загородного клуба, если бы не обитая кретоном кушетка, вокруг которой стояли вазы с цветами. На этой кушетке возлежало нечто вроде восковой фигуры, изображающей пожилую женщину, одетую для вечернего приема. Ее руки в белых перчатках сжимали букет цветов, на носу у нее поблескивало пенсне.
– Ой! – вскрикнула провожатая Денниса. – Как я могла так ошибиться! Это Салон Подснежников. Он уже занят, – пояснила она без особой надобности.
– Да.
– Прощание начнется здесь только после полудня, но нам лучше уйти, пока не пришла косметичка. Они любят делать завершающие мазки в последнюю минуту, перед тем как впустят Ждущих Своего Часа. Во всяком случае, вы получили представление о том, что такое прощание в шезлонге. Для мужчин мы обычно рекомендуем прощание в полуоткрытом гробу, потому что ноги у них всегда выглядят не очень красиво.
Они вышли из салона.
– Много ли народу придет прощаться?
– Да, я полагаю, что очень много.
– Тогда лучше взять двухкомнатный салон. Лучше всего Салон орхидей. Сделать заказ?
– Да, пожалуйста.
– Прощание будет в полуоткрытом гробу, а не в шезлонге?
– Нет, не в шезлонге.
Она повела его обратно в приемную.
– Вам, должно быть, стало немножко не по себе, мистер Барлоу, когда мы вдруг наткнулись на Незабвенную?
– Да, по правде сказать, стало.
– В день похорон все будет иначе, вот увидите. Прощание очень, очень большой источник утешения. Ведь нередко Ждущие Своего Часа в последний раз видят своего Незабвенного на ложе страдания, среди всех мрачных предметов, сопутствующих болезни. А у нас он вновь предстает перед ними таким, каким они знали его в расцвете жизни, преображенным покоем и счастьем. На обычных похоронах они едва успевают бросить на него прощальный взгляд, проходя мимо гроба. Здесь же, в Салоне Упокоения, они могут стоять сколько угодно, навсегда запечатлевая это прекрасное, светлое воспоминание в своей памяти.
Деннис отметил, что она говорит временами по-писаному – словами Сновидца, а временами вдруг бойко и весело, на собственном языке. Когда они вернулись в приемную, она снова заговорила бойко и деловито:
– Ну, в общем, я у вас вроде бы все узнала, мистер Барлоу, теперь осталось расписаться под заказом – и задаток.
Деннис был готов к этому. Это входило в процедуру и у них, в «Угодьях лучшего мира». Он заплатил пятьсот долларов и получил квитанцию.
– А теперь одна из косметичек ждет вас, чтобы записать свои Основные Данные, но, прежде чем проститься с вами, мне бы хотелось ознакомить вас с Системой Досрочного Приготовления. Как вы на это смотрите?
– Меня глубоко интересует все, что касается «Шелестящего дола», хотя этот аспект занимает меня, пожалуй, меньше прочих.
– Система эта дает вам двойную выгоду, – теперь она шпарила по-писаному, – с точки зрения финансовой и с точки зрения психологической. Вы вступаете сейчас, мистер Барлоу, в пору своего максимального заработка. И вы задумываетесь над тем, какими способами обеспечить свое будущее – помещением денег в бумаги, страховкой и так далее. Вы хотите в спокойствии прожить остаток своих дней, но подумали ли вы о том, каким бременем ляжет ваша смерть на тех, кого вы оставите после себя? В прошлом месяце, мистер Барлоу, к нам обратилась одна супружеская пара, прося ознакомить ее с Системой Досрочного Приготовления. Это были весьма почтенные наши сограждане, находившиеся в расцвете своих сил, имевшие двух дочерей, едва вступивших в нежную пору девической зрелости. Они подробно ознакомились с нашей системой, и она произвела на них большое впечатление. Они сказали, что зайдут через несколько дней договориться обо всем окончательно и подписать контракт. Но лишь один день суждено было прожить этим людям. Да, мистер Барлоу, они погибли в автомобильной катастрофе, и вместо них к нам в приемную явились две безутешные сироты, пришли спросить, какие приготовления были сделаны их родителями. Мы были вынуждены сказать, что никаких приготовлений сделано не было. В час величайшей нужды и горя бедные дети не получили утешения. А насколько иначе все могло бы происходить, если б мы имели право сказать им: «Добро пожаловать под Счастливую Сень «Шелестящего дола».
