— Ну, есть кое-что. С тех пор, как мы с тобой в Веселухе развлекались, мне удалось раскопать дополнительную информацию. Твой папенька содержит сеть благотворительных заведений в Санкт-Петербурге и Поречье. Наверняка и в Смоленске тоже есть, и в Москве, и хрен знает, где ещё.
Тут я вспомнил слово «Полоцк». Поставил в памяти зарубку — хоть на карту посмотреть, где это вообще. Колян выделил в моей речи другое слово.
— Благотворительных? — Судя по выражению лица, он не поверил. В высадку инопланетян, вооружённых обезьяньими жопами, поверил бы, а в благотворительность своего досточтимого папаши — нет.
— Угу. Прибыли не приносят, вложений требуют. Что это, как не благотворительность? Чистейшей воды. А специализация проста, как палка: оказывают населению услуги по наведению порчи, насыланию проклятий и прочего дерьма. Приходит персонаж А, заказывает услугу — угробить персонажа Б. На персонажа Б насылается, допустим, кикимора. Результат: персонаж Б погиб, а душа персонажа А достаётся чёрту. Ну и сам «торговец», разумеется, по итогу тоже чёрту.
Глава 4
Колян побледнел до синевы.
— Так что же… Это что же? Это папаша и к этому причастен⁈
— Знаешь чё?
Тут мы опять прервались. Официант приволок две кружки пива и новое блюдо, свинину с картошкой и грибами. Для меня. Мне после всех стрессов нужно было восполнить запас калорий. А Колян, судя по выражению лица, на еду даже смотреть не мог. В его случае стресс принял другую форму.
Когда официант ушёл, Колян промямлил:
— Ну, есть такие места в Смоленске, да. Я слышал. И даже знаю, где находится одно… Послушай. А тот, кто заказывает, точно чёрту достаётся? — и уставился на меня так, словно дырку прожечь собрался.
— У-у-у, — протянул я. — Да ты, брат, оказывается, в дерьмишке-то по уши…
Колян схватился за голову.
— Я не знал, я… Не думал! Это вообще глупость была. Мне было-то всего шестнадцать, ухаживал за одной… А к ней другой наповадился, и она ему расположение оказывала. Больше, чем мне.
— И ты его убить решил?
— Чего⁈ Нет, что ты! Наоборот — приворожить.
— Мужика? — не понял я.
— Да тьфу на тебя, в конце концов! У меня и так мысли путаются, да ты ещё путаешь. Девушку приворожить! Чтоб на другого не смотрела даже.
— А… Ну, приворот — не убийство. За него, наверное, ничего такого страшного тебе не будет. Хотя я не разбираюсь, честно. Доживёшь до двадцати шести — посмотришь.
— Почему до двадцати шести?
— Потому что обычно чёрт приходит душу забирать через десять лет. Хотя я в их бюрократии не сильно шарю, как там всё устроено. Вот, к примеру, был чёрт, который и в Петербурге, и в Смоленске исполнял, сразу двух душ добивался. Но мы его грохнули на днях. И если твоя душа, например, в его ведомстве была — наверное, уже всё, опасность миновала. Но это не точно.
Я глотнул пива, прошёлся по картошечке. Колян тем временем всё сидел, схватившись за голову, и взгляд его блуждал, вероятно, по воспоминаниям.
— Что, Колюнюшко, невесел? Что ты голову повесил? — решил приободрить парня я.
— Что? А… Да девушку вспомнил, которую привораживал.
— Во, кстати! Как там у вас всё срослось-то? Секс был?
— Что-что было?
— Эм… — Тут я не на шутку подвис. Все термины для обозначения известного процесса, которые приходили в голову, были либо просторечными и наверняка непонятными аристократу, либо попросту не свойственными этому миру. И тут в голове щёлкнуло, в памяти всплыло ещё одно латинское слово. — Во! Коитус. Было, нет?
Колян покраснел, огляделся и буркнул:
— Да.
— Ну, поздравляю, что тут сказать. Это, конечно, не клофелином обработать, хотя около того… В общем, спишем на грехи молодости. Кто в пубертате херню не творил.
— Было, и несколько раз. Но потом… Я очень скоро понял, что что-то не так.
— Живот расти начал?
— Чего?
— Да не у тебя — у неё.
— Нет! Просто… Она стала сумасшедшей.
— В плане?
— Она натурально сошла с ума! И предметом её помешательства был я. Она не давала мне проходу, буквально. Не отпускала в прямом смысле слова. Схватится за руку — и держит весь день. Мне, прошу прощения за подробности, в уборную необходимо — она туда со мной норовит. И этот влюблённый взгляд без тени мысли… Я даже бояться её начал. А она с семьёй почти порвала, от всего отказалась. Зимней ночью в одной ночной рубашке босиком пришла ко мне под окна… Не мог не впустить.
— И сразу же согревающий коитус?
— И коитус…
— Отвратительно! Продолжай.
— Ну, отец прознал.
— Надо же. Удивительно… Как же он сумел?
— О ней к тому времени трепался весь свет, к тому же всё происходило буквально у него под носом.
Н-да, сарказм Колян не разбирает от слова совсем. Может, из-за стресса, конечно. Хотя с сарказмом у них тут в принципе — не очень.
— И что сделал отец?
— Наорал на меня. Объяснил, что я глупость сделал. Хотя я уже и сам к тому времени понял, что глупость. Но отец пообещал, что всё решит.
— И решил?
— Решил…
— Как именно?
— Определил эту девушку в доллгауз.
— Ку… Куда⁈
Я опять упёрся в скудность своих лингвистических познаний. Услышанное слово моментально разложил на doll и house. Сразу представил, как Троекуров хитрым колдовством уменьшил барышню и поселил её в кукольном домике. Теперь, может, даже показывает за деньги. Прям готовый слоган: «Не знаешь, как решить проблему? Уменьши её!»
— Это в Петербурге. Специальное заведение, где содержат бесноватых.
