движением пальцев метнул его в толпу монстров. Раздался оглушительный свист, который породил следом за собой кровавую борозду. Она разделила волну хару́нчиков на две. Затем еще три ножа покинули свои чехлы. Пять, девять, тринадцать. Волны превратились в реки, а те в тоненькие ручьи. Пушистые зубастики начали замедляться, ощущая серьезные потери в своих рядах. Они объединились в одну маленькую шеренгу, чтобы снова вернуть себе воинствующий настрой. Хару́нчики уже почти достигли героя, как он вдруг исчез и появился за поваленным деревом. Коснувшись его левой рукой, ствол тоже пропал. Словно штормовой ветер, вперед промчалось облако из крови пуха и щепок. Все это зрелище сопровождалось таким же грандиозным грохотом. Флиц шлепнулся на задницу, зажав свои уши, чтобы не оглохнуть. Когда в лес снова вернулся покой, Четвертый критически осмотрел учиненное им кровавое побоище.
— Даже если еще кто-то остался, это их отпугнет, — задумчиво произнес Ха́йвос.
За сегодняшний день он убил несколько сотен живых существ, но ярость все еще жгла его сердце. Он помог стражу подняться на ноги. Флиц еще пребывал в состоянии шока и озирался по сторонам.
— Что ты думаешь о нашей царице, Флиц? — привел в чувства стража герой.
— Третья великолепная правительница, о другой даже помыслить не смею!
— Да-а-а… любишь ее?
— Всем сердцем люблю! — с придыханием произнес он.
— М-м-м.
Четвертый ткнул пальцем в грудь Флица.
— Сердцем, значит.
Зрачки паренька расширились. Его сердцебиение стало настолько быстрым, что причиняло просто адскую боль. Через мгновение сердце стража буквально взорвалось в его груди. Мертвец начал падать, но Ха́йвос остановил его, воткнув в горло нож. Еще одно касание заставило тело отделиться от головы и превратиться в фарш, раскиданный по веткам деревьев. Быстрыми и ловкими движениями ножа герой отделил всю плоть от черепа. Затем он вскрыл черепную коробку и выскреб оттуда мозг. Четвертый поднес итог своей работы к лицу. Ха́йвос вглядывался в провалы, где совсем недавно еще были глаза юнца, словно искал в них что-то. Ярость немного утихла, но все еще недостаточно. Он коснулся своим лбом черепа и произнес:
— Какие же люди самоуверенные. Живут так, будто не могут умереть в любую секунду. Если не можешь думать головой, то она тебе не нужна.
Четвертый с омерзением выбросил череп через плечо.
— Задание выполнено. Я заслужил награду, Крулл. Хорошую награду…
Правила
День обычного правителя начинается в окружении его толпой слуг. Они помогают помыться, одеться, пробуют еду, чтобы избежать отравления. Далее могут быть приемы знати, обсуждение новых указов, посещения своих земель. А поздним вечером, когда сил совсем уже не остается, они сладко засыпают в роскошных покоях.
Для царицы Найде́ши все было иначе. С тех пор, как она получила свою силу, ее жизнь превратилась в один длинный и нескончаемый день. В ее замке не было много служек. Только самые необходимые и ответственные люди могли оставаться в обители Третьей. Крулл предпочитала делать все самостоятельно. Таковы были ее правила. Исключением являлось лишь приготовление пищи, которое она, по правде, пыталась освоить не единожды. Еда оставалась единственным удовольствием из прошлой жизни, а точнее сладости. Их она употребляла в пугающем количестве. К великой радости, сила героя каким-то образом не давала ее фигуре испортиться. Крулл имела довольно миловидное круглое лицо с веснушками под серо-зелеными глазами, пышные рыжие волосы до лопаток, тонкие, но манящие губы. Понадобились многие годы, чтобы она могла привить своему народу не обращать внимание на ее внешность.
Третья правила королевством Найде́ши еще с тех пор, как умер ее отец. В то время, самым большим страхом Крулл было не уничтожение ее родины, а нужда выйти замуж, чтобы скрепить союз между каким-нибудь другим королевством. После обретения сверхсилы, надобность в политическом браке отпала. Тем более, что на тот момент остался только один живой кандидат. Она бы предпочла лучше смерть, чем узы брака с королем молний.
Крулл переделала Найде́ши под стать своим принципам. Ее народ отзывался о ней как о строгой, но справедливой правительнице. Все судебные решения она выносила сама. Этого же касалось и их исполнения. Силой мысли Третья могла сломать руку вору так, чтобы он никогда не смог бы ей нормально пользоваться. А насильникам и убийцам просто сворачивала шеи. Садизмом она не страдала, но понимала свой долг и необходимость действовать жестко во благо народа. «Следовать правилам — значит уважать того, кто их создал», — говорила она. Недостатка в уважении и почитании Третья не испытывала. Многие приезжие оставались жить в Найде́ши, аргументируя тем, что это королевство порядка и оно идеально для порядочных людей.
Даже такой великолепной царице было бы сложно править без помощников. Один из них был Четвертый, который оставил свою прошлую жизнь в Тальтоди́ре, ради служения ей. Другая — Дже́лис, подобно своей правительнице имела рыжие волосы, но не доходящие длиной до плеч. Эта девушка оказалась настоящей находкой. Она очень чутко ощущала настроение своей правительницы, и знала в какой момент ее лучше не тревожить, а когда ситуацию можно исправить вкусным десертом. Дже́лис занималась по большей части организационной работой. Ее можно было назвать личной служанкой Крулл, но сама Третья воспринимала Дже́лис, как младшую сестру. Хотя и не показывала это в открытую, считая это слабостью. Еще одно правило, которое она себе придумала. Однако в ее жизни был еще один человек, чьи действия постоянно испытывали ее правила на прочность.
*Тук-тук*
— Моя царица, у вас просит аудиенции один молодой человек. Назвался Цежлом. Что мне ему передать? — донесся голос Дже́лис из-за двери.
Настроение Крулл сразу улучшилось.
— Пускай ожидает в тронном зале, — в притворно строгой манере ответила она.
— Слушаюсь и повинуюсь.
Когда Третья вошла в зал в сопровождении Дже́лис и Ха́йвоса, там стоял айдонианец одетый в черный плащ не первой свежести и рассматривал оконные занавески. Его разноцветные глаза так пристально изучали ткань, что складывалось впечатление, будто ради них он сюда и пришел.
Заняв свой трон с пурпурной обивкой, в честь цвета ее рода, Крулл отвлекла Цежла от созерцания внутреннего обустройства замка.
— Рада видеть тебя, Девятый.
— Ох, я, наверное, уже совсем ослеп, раз не заметил появления вашего прекрасного лика. Нижайше прошу прощения царица Крулл, — согнулся он в низком поклоне.
— В этом нет нужды. Мы с тобой равны.
От этих слов лицо Четвертого скривилось так, словно его опустили в бочку
