решишь сама, — самоуверенно бросаю я. — Не бойся, принуждать не буду. Для удовлетворения у меня имеется длинный список согласных переспать со мной абсолютно бесплатно.
— Не сомневаюсь в этом, — наши взгляды снова пересекаются. В ее горит вызов и непонимание. В моем — не знаю, но свой Тея отводит первой. — Почему ты прицепился именно ко мне?
— Ты очень красива…
— Пф-ф. Красивых много, — отмахивает она.
— Ты уникальна, — позволяю себе теплую улыбку, воссоздавая в памяти совершенно другую девушку, но с ее лицом. Губы мгновенно стынут, и я презираю себя за минутную слабость. Не обольщайся, Голденштерн, она не Эмилия и никогда ею не станет.
— Попробуй еще, — осмелев, насмехается Тея.
— Я видел тебя во сне, — и это чистая правда. Ее лицо снится мне почти каждую ночь. Я не могу заставить ее уйти, даже если захочу. Есть только один способ, всего один…, но он для меня больше недоступен. Я сам его уничтожил, потому что в действительности никогда не хотел, чтобы она навсегда ушла, и я буду цепляться за ее призрак до последнего…
— Нет, ты точно больной на всю голову, — выразительно закатывает глаза Алатея.
Усмехнувшись, я с горечью понимаю, что мне совершенно нечем ей возразить. Она абсолютно права. Я неизлечимо болен.
— Еще варианты есть, или ты полностью истощил свой запас красноречия?
— Я художник, и хочу написать твой портрет. Такое объяснение устроит? — иронично уточняю я.
— Художник? — удивленно вырывается у моей пленницы. — Ты серьезно, что ли?
— Не похож? — ловлю ее взгляд в зеркале и игриво подмигиваю.
— Почему… похож. Художники все немного с придурью и с бородой, — Тея нервно смеется. — Она тебя старит. Знаешь?
— Сбрею, только попроси.
— Ну надо же какой уступчивый. И что ты рисуешь… точнее пишешь?
— Я же сказал, хочу написать тебя. Согласна?
— За два часа не уложишься, — скептически замечает она, крутя в пальцах разряженный телефон и бросая загадочные взгляды на букет. — Это розы Джульетты. Ты в курсе?
— Что? — резкая смена темы ставит меня в тупик.
— Сорт роз, сравнительно недавно выведенный английским флористом Девидом Остином, — поясняет она. — Он потратил на селекцию пятнадцать лет и три миллиона фунтов стерлингов.
— Должно быть, этот Остин тоже больной на всю голову.
— Похоже на то, — со смешком соглашается Тея. — Так что с портретом? Ты действительно намерен его написать за два часа?
— За два, вряд ли, — отрицательно качаю головой. — Но если согласишься, то я не поскуплюсь. Ты говорила, что продолжения не будет, но я рассчитываю на него. Именно в том формате, который только что озвучил.
— У тебя так много денег, что ты не знаешь, кому их предложить? — насмешливо спрашивает Алатея.
— На самом деле я почти банкрот, но ради того, чтобы запечатлеть на холсте твою уникальную красоту, готов отдать последнее, — парирую я, немного сгустив краски.
Она недоверчиво рассматривает меня в отражении, затем оценивающе скользит взглядом по плечам и кистям рук.
— Я не идиотка, Дэмиан, — холодно произносит Тея. — На твоем запястье коллекционные швейцарские часы за миллион долларов.
— Меня поражает твоя осведомленность относительно расценок как на живой товар, так и на предметы роскоши, — подозрительно прищурившись, отзываюсь я.
— Я вращаюсь в богемных кругах. А к нам на огонёк, как известно, слетаются самые разные люди. Многие из них неприлично богаты. Ты кто угодно, но не бедствующий художник в поисках музы. Кстати, куда мы едем? Это ты можешь мне сказать? — посмотрев в окно, с тяжелым вдохом уточняет девушка.
— Мы на месте, Тея.
— Это же… Нам точно туда? — в голосе Алатеи отчетливо звучит сомнение. Вряд ли она могла не узнать старейший в России и крупнейший в мире астрономический комплекс с поражающим воображение куполовидным зданием.
— Абсолютно, — утвердительно киваю я, покидая салон автомобиля. Обхожу его и галантно открываю перед ней дверь. Девушка в замешательстве вглядывается в мое лицо, выискивая подвох, потом смотрит на циферблат моих наручных часов, оказавшийся на уровне ее глаз. — Разве Планетарий не закрыт?
— Закрыт, — подтверждаю я и таинственно улыбаюсь. — Но не для нас.
— Я все больше убеждаюсь, что ты сумасшедший, — немного обескураженно произносит Тея, грациозно выскользнув из машины. — Ты ее арендовал? — она имеет в виду Тойоту в то время, как смотрит только на меня.
— Если я скажу, что украл, снова будешь угрожать полицией? — беззлобно подтруниваю над «мисс очевидность».
— Любая здравомыслящая девушка именно так бы и поступила, — в ярком свете фонарей, ее глаза сверкают ярче самых крупных звезд во Вселенной.
Меня вновь кроет воспоминаниями, и я словно возвращаюсь в прошлое, скидывая пару десятков лет. Ее парфюм, заглушаемый в тесном салоне сотней благоухающих роз, вырывается на свободу, пьянит, обволакивает, проникает в меня, погружая разум в эйфорическую нирвану.
Я снова вдыхаю полузабытые, едва уловимые фруктовые нотки клубники и амбры с легким акцентом древесных и терпких нот, ощущая себя влюблённым до одури мальчишкой, как огня, боящегося своих чувств. У нее даже парфюм тот же, я узнаю его из тысячи.
Прости, Ми, что не уберег. Прости, что сжег в этом пламени нас обоих.
Хлопок закрывшейся автомобильной двери отрезвляет, резко возвращая меня в реальность. Я рефлекторно сжимаю утонувшие в моей ладони пальцы, и мы одновременно вздрагиваем, изумлено уставившись друг на друга. В ее глазах растерянность и шок. Ее шарахнуло так же сильно, как меня?
— Больше не хочешь убежать от меня? — низким голосом спрашиваю я.
Кожу ощутимо покалывает в местах соприкосновения наших рук, горячие импульсы волной расходятся по венам, и я чувствую то, чего не испытывал очень давно. Одержимое желание обладать. Дикое возбуждение. Животная похоть. Сексуальный голод. Они обрушиваются на меня так внезапно, что я на мгновение теряю контроль. Сжимаю ее ладонь крепче и порывисто тяну на себя. Облизываю пересохшие губы и заворожённо смотрю, как она повторяет за мной. Меня торкает не по-детски, обнажаю зубы в оскале и едва не рычу, как зверь, чьим именем я назван.
— Хочу, — рвано выдыхает Алатея, вырвав пальцы из моей хватки, и инстинктивно отшатывается назад. — Сбежать, — заметив хищное выражение на моем лице, добавляет она дрогнувшим голосом. — И как можно дальше. Ты меня пугаешь, Дэмиан, — признается с подкупающей откровенностью.
— Тебе нечего бояться, Тея. Приласкай, и я буду есть с твоей руки, — растягиваю губы в обольстительной улыбке, обычно действующей на женщин подобно сильнейшему афродизиаку.
— Хм-м, по-моему, ласки не входили в наш договор, — искрометно парирует Алатея, не поддавшись на мои чары. — Но так и быть, обещаю не кусаться, если ты не будешь пожирать меня глазами.
— Принято, — с усмешкой соглашаюсь я.
— Что мы здесь делаем, Дэмиан?
— Я обещал, что отведу туда, где не существует времени.
— Что ж, отдаю тебе
