и просто висит на ней мертвым грузом. Я долго смотрю на длинные ее стебли… Баушка говорила, что эта трава живет тысячу лет. Тысяча — это как до неба? Я знаю теперь, что до неба — это долго. И тысяча — тоже долго. «А как же она живет тысячу лет, если она зимой умирает?» — спрашивал я баушку. Баушка смеялась впавшим ртом, долго кашляла и объясняла: «Траве, ей все одно, какая травинка раньше живет, а какая позже… И травинкам одинаково. Тянутся они так, тянутся из-под земли, друг за другом, и опять друг за дружкой в землю отправляются… Ты вот можешь их отличить, можешь каждую запомнить? И я не могу… И никто… Одно слово, трава… Бог знает, чем она отличается и зачем отличается… Сплюнь! Ты куда, анчихрист, ее в рот потащил?.. Ах ты, анчутка окаянная…»
Тропинка пошла опять в гору, местами я уже начал срываться и скатываться вниз, разбивая нос и колени. Руки у меня все поцарапаны, но я не плачу. Чего плакать, кто услышит?
Только я подумал, вышел из-за кустов старичок с внимательными острыми глазами. Сам невысокий, плотный, в темно-синем костюме, с орденской планкой — идет вразвалку, усмехается, седая борода. Только подходить он стал, я и понял, что никакой он не старичок. Борода-то старая, свалявшаяся, а глаза молодые, то уставится мрачно в землю, то как расхохочется, но без звука…
— А как туда пройти? — спросил я его робко.
— Туда?! — удивился ненастоящий старичок. — Ты что, с ума, мальчик, сошел? Это еще топать и топать… Вернись от греха. Слышишь?
Но я все же пошел, куда он указал мне дорогу… Долго я полз по кручам, пока не поднялся на самую верхушку. Я понял, что выше уже ничего нету, потому что внизу стояли плотные тучи. Одна к одной, без перерыва, так что можно было бы, наверное, даже по ним и пробежаться… Но мне было нельзя, мне было некогда. Тропинка кончилась, и мне пришлось ползти, раздирая спутавшиеся ветки и пролезая под черными громадными елками…
Впереди замелькало что-то серое. Я вылез. Ворота. Я стряхнул с себя иголки и листья. И пошел к воротам. Ворота оказались деревянные и снизу гнилые. По самому верху, полукругом, были прибиты большие раскрашенные фанерные буквы… Я долго старался прочитать, и у меня получилось: ЦПКиО имени Гагарина.
Но разве ж это рай?!
— Рай, — весело сказал высунувшийся из будки человек с красным озябшим лицом и в грязно-желтом солдатском бушлате. — Форменный рай… А это… — Он кивнул на фанерные буквы и подмигнул. — Это так… Для маскировки… Или для проформы?.. В общем, я точно не знаю, сказано прибить, я и прибил… Тебе к кому?
— Мне? — Я замялся. Но он понял.
— Проходи… Сначала прямо, потом направо — шешнадцатая аллея, там указатель будет… Что стал? Шагай, шагай, мне не до тебя…
Чтобы не сбиться, я загибал пальцы. И поэтому не заметил, были ли райские птицы, про которых рассказывала когда-то баушка… В начале шестнадцатой аллеи стоял столб, на нем стрелка, на стрелке от руки было написано: «Райцентр, 1,5 км».
Я дошел до конца. Аллея оборвалась. Я подошел к краю. Честно скажу: в этом месте я испугался. Дальше был глубокий-глубокий обрыв, внизу, в темноте, висели на острых камнях серые клочья тумана… Я хотел было спускаться… Но тут раздался такой грохот, и скрежет, и лязг, что я не выдержал и у меня подогнулись колени…
— Ты дошел все же? — Громовой голос треснул у меня над самой головой и стал отдаваться гулко и многократно в глубине пропасти. — Ты дошел все же… Дошел все же… все же… все же…
Я сильно напугался, но поднял голову. Никого не было. Только пропасть впереди и далеко за пропастью, высоко-высоко, медленно разворачивалось, как одеяло перед сном, клубилось черно-розовое облако… Куски его складывались, соединялись в какие-то фигуры. Можно было угадать то лошадь, то, мельницу; то чье-то лицо… Я вскрикнул. Точно-точно: я узнал его! Это же мой знакомый, тот самый, ненастоящий старичок!
Небеса захохотали. Так, что вздрогнуло что-то внутри пропасти и покатилось с тяжким гулом еще дальше вниз… Косматое облако раздвинулось на мгновение, пропустив два или три ослепительных луча. Они вспыхнули, словно золотые зубные коронки. Вспыхнули и тут же погасли…
— Вниз не ходи… — громыхнул вновь гигантский голос. — Там… туда тебе не надо… Тебе что нужно от меня?
— Папа… — прошептал я тихо, сам едва расслышав, что сказал. К заплакал.
— Отца береги… В этот раз он вернется к вам, это все было не страшно… но потом и скоро уйдет… Берегите его… Запомните его…
— Почему уйдет? — сам не знаю как и осмелившись, закричал я дурным голосом: — Зачем!!!
— Этого я не знаю… — треснуло опять в небе и покатилось в пропасть. — Не знаю… знаю… знаю…
— А где моя баушка? — Я уже и сам не понимал, что со мной происходит, меня била дрожь, в голове путалось. — Здесь она?
Небо подумало. И треснуло новым раскатом.
— Трудно ответить… Это надо всех поднимать… поднимать… поднимать…
— Так вы не знаете?!
— Точно не знаю… знаю… аю…
— А кто же тогда знает?..
Облако сдвинулось, лик в небе исказился то ли гневом, то ли скорбью.
— Баушка говорила, что вы знаете все-все и зачем знаете! Зачем трава? Зачем я?! Для чего умерла баушка? А? А? Что вы молчите?! Что?..
— Выше… ше… ше… ше…
— Что выше?
— Не знаю… знаю… аю… Чувствую… чую… вую… Он должен знать… Должен… лжен… лжен…
— Как мне пройти туда?!
Но небо не ответило. Небо треснуло с грохотом и раскололось пополам, и из самой середины сверкнули смертельные клычки острых молний…»
Что-то за спиной скрипнуло. Я был вынужден прервать чтение.
Через задний ход я вышел в сад. Дверь заросла лопухами так, что я едва продрался. Лопухи были чудовищной величины — каждый примерно с дверь, а иные и больше. Выдался в этом году урожай и на крапиву. Катастрофически быстро глушила она целое лето, без перерыва, все разумное в этом саду. И вот уже, на день моего приезда, из сочной, зубчатой ее зелени едва лишь виднелись молоденькие яблони.
Небо было пурпурно-зеленым. Белые, толстые тучи-махины неслышно переползали с той стороны, обещая на завтра непогоду… Я вспомнил, Алексей рассказывал мне, как подолгу лежит он на спине, вот, наверное, там, и безмолвное небо заставляет позабыть на мгновение про землю и само становится как бы землей… В торжественной тишине вздымаются и бесшумно распадаются полчища белых фигур, и кажется, что все это
