ты вспоминала обо мне при каждом движении. Даже когда просто открывала глаза по утрам.
Его серьезное лицо никак не помогает мне понять есть ли в этих словах подтекст. Конечно есть! Это же Соколов.
— Извращенец!
На его лице появляется самодовольная ухмылка.
Я начинаю делать выпады и делаю их ужасно. Ноги меня совершенно не слушаются. Все что мне хочется — это свернуться калачиком и поплакать.
— У меня куча вопросов по «Мастеру вселенной», — говорю я тяжело дыша. Нужно всеми способами отвлечься.
— Чуть позже их задашь, дыши правильно: на усилии выдох, на расслаблении — вдох.
Я стараюсь следовать его указаниям и замечаю, что мне действительно стало проще справляться с одышкой.
— Что на счет питания? Что ты сегодня ела?
Резко выдыхаю и делаю передышку перед тем как лечь качать пресс.
— Ничего, только чай.
— Рехнулась что ли? Ктоприходит на тренировки на голодный желудок? Ты можешь потерять сознание или вообще тебя может стошнить прямо тут на полу!
Я ложусь на мягкий мат и задумываюсь.
«Может меня на этот пол, конечно, и не стошнит сегодня, но вот обделать я его точно рискую!»
Вслух я признаюсь в другом:
— Я хотела поголодать в счет тех калорий в эклерах.
Соколов закрывает лицо рукой и издает громкий, протяжный стон от безнадежности.
— Это самый тупой способ похудеть из всех, что я слышал!
«Это он еще не слышал про мой чудо-чай!»
Что-то подсказывает мне, что именно в нем — причина моих кишечных недомоганий. Надо все-таки погуглить что такое фенхель.
Пока я качаю пресс, Соколов рассказывает о правилах питания:
— Ты не должна испытывать голод. Вообще голодать нельзя, так быстро сорвешься и уж точно съешь что-то из запрещенки. Ты должна есть часто и понемногу. Нужно чувствовать сытость в течении дня, но насыщаться белками, жирами и углеводами в правильных пропорциях.
Что-то такое было в приложении для похудения, которое считает калории. Но я не обратила на это внимания.
— Знаешь, я не только расписываю программу питания своим подопечным, но и предлагаю комплексы от завтрака до ужина. Мы с Тимуром сами готовим.
Я не могу сосредоточиться. При мыслях о еде становится еще и тошно, и я падаю на спину. Все! Я больше не поднимусь. Всерьез подумываю о том, чтобы уползти от своего мучителя. Бежать уже не могу.
— Пять минут заминочка и закончили, — успокаивающим тоном говорит Соколов и показывает мне несколько упражнений на растяжку. Но я ни одно из них не делаю и снова убегаю в туалет. Точнее, уже не убегаю, а иду, держась за стены. Кажется, он больше никогда не согласиться заниматься со мной.
Я и сама бы не согласилась. Но почему-то мне не стыдно. Мне настолько плохо, что уже все равно что он думает.
***
Соколов ждет меня в коридоре не в спортивной форме, а в джинсах и футболке с сумкой через плечо. Я понимаю, что наша тренировка закончилась и облегченно вздыхаю, при этом шатаюсь и обхватываю за его плечо.
Он помогает, поддерживая меня под руку.
— Знаешь, я все-таки спрошу: что с тобой случилось?
— Чай для похудения со мной случился, — ворчу я, обещая себе больше никогда в жизни не пить ничего подобного.
— А, те самые чаи… — с пониманием усмехается он и становится серьезным, — сколько же ты его выпила?
— Вчера три пакетика и сегодня четыре.
Соколов разражается громким заливистым хохотом. Ни капли сочувствия. Гад.
— Господи, мультик! Ты меня убиваешь! — я бы отреагировала как-то на кличку, но у меня совершенно нет сил. — Почему ты не отменила нашу встречу?
— Стыдно было просрать свою первую тренировку.
— Так ты все-равно ее просрала! В прямом смысле слова.
Мы оба начинаем хохотать. Я устало и вымученно, а Соколов громко и заразительно.
Глава 6. Условие
Мы с Соколовым выходим из фитнесс-клуба. Он сдает ключи охраннику, прощается с ним, а потом поворачивается ко мне и снова берет под руку:
— Пойдем, я тебя подвезу домой, чайная жертва. Но полегче там! Я только что сменил обивку сидений!
Он открывает дверь черного ауди Q5, в нос ударяет запах свежей кожи и дорогого парфюма.
— А что случилось с предыдущей? — устало сажусь в кресло. Нет сил даже пристегнуться. — Машина-то новая.
— Да так, оставил Милаша на пять минут в закрытой тачке. Сгрыз оба сиденья в хлам!
— Милаш?
— Ага, моя собачка.
Что же у него за «собачка», способная испортить сидения за пять минут?
Соколов садится за руль и с любовью поглаживает новую кожаную обивку. Он заводит мотор и салон заливается приятной прохладой и тихой спокойной музыкой.
— Куда едем?
Я говорю адрес, Соколов вбивает его в навигатор и присвистывает:
— Ехать сорок минут! Ермакова, как ты собиралась добираться домой после тренировки?
Я пожимаю плечами.
— Такси. Или к подруге попросилась бы на ночь. Всегда можно что-то придумать.
Соколов неудовлетворенно качает головой и трогается:
— Давай договоримся вот о чем: если ты чувствуешь себя плохо — говоришь мне. Тренироваться во время болезни нельзя.
— Я же не заболела, — возражаю я, пролистывая сообщения от Маруськи. Она ждет отчета о тренировке, но я слишком измучена, чтобы обсуждать это с ней сейчас.
- Второе — если время тренировки неудобное, ты тоже говоришь об этом. Мы подберем другое. Ну, или я просто буду отвозить тебя домой.
— Что еще, босс?
— В течении дня нужно есть. Больше никаких голодовок.
— А как часто мы будем тренить?
— Будем использовать любое окно в моем расписании.
— То есть с моим свободным временем мы не считаемся? — с саркастичной усмешкой вставляю я. — Подстраиваемся только под тебя?
— Ну, да, — он не шутит, он вполне серьезно считает, что это нормально.
— Тебе никто никогда не говорил, что ты — эгоист?
— Мама и все мои девушки.
— Несчастные женщины! — вздыхаю я и лезу за блокнотом.
— Что ты делаешь?
— Хочу обсудить «Мастера вселенной».
— Спятила? Ты себя видела? Ты же едва языком ворочаешь! Я не собираюсь мучать тебя ближайшие сорок минут.
— До этого целый час мучал. Даже больше… Сколько вообще длятся твои тренировки?
— Мучать людей в зале — моя работа.
Я откладываю в сторону сумку с блокнотом и расслабленно роняю голову на подголовник. Наконец подействовала таблетка и я больше не корчусь от боли и позывов кишечника.
— Мне конечно не терпится послушать твои замечания по комиксу, но это подождет. Я несколько лет создавал его. Если мы обсудим его днем позже мой мир не рухнет.
— Спасибо, — отзываюсь я, а он поворачивается и рассматривает меня с каким-то
