в Шаолинь.
Сказка про белого бычка. Хватит. Быстро поцеловала в щеку и пошла к подъезду. Оглянулась – сидит понурый, несчастный. Ну что ты будешь делать?!
– Это далеко. Учи географию.
– Ты не едешь, ты наврала.
Вот она – прозорливость влюбленного человека.
– Если ты завтра не придешь, я выброшусь из окна.
– Знаешь, как это называется? Шантаж.
– Мне плевать.
– Хорошо, скажу честно, я еду на три месяца в Китай – мне надо пройти курс омоложения.
– Чего?
Мне понравилась эта идея, и я стала ее развивать.
– Геронтология – это новая область науки, раньше люди так долго не жили. И я записалась на серию процедур, которые помогут справиться с болячками, наладить лимфодренаж, упорядочить процессы пищеварения. Акупунктура в Китае на высоком уровне, они отвергают пластические операции и химические воздействия, они считают, что человеческий организм заряжен на гораздо более длинные сроки жизни…
Боже, куда меня несет. С каждым словом он укрепляется в своей правоте, вот уже перестал думать о самоубийстве, какие-то мысли возникли на этом кукольном личике.
– Дай мне ссылку, пришли в личку.
– Ты тоже хочешь омолодиться? – пошутила я. – Ты же просто окажешься в пренатальном состоянии.
– Нет, это нужно для мамы. Мама болеет.
Слава Богу, кажется, пронесло. Интересно, я могу, конечно, взять отпуск до конца третьей четверти, а дальше что?
А дальше наступал год, который во всем мире называли «двадцать-двадцать». И Шаолинь уже был заражен, вот откуда у меня в голове всплыло это название.
А все-таки это было мило и забавно, и мальчик будил какие-то воспоминания. Однако откуда я взяла это омоложение, может, оно и вправду существует.
Надо только деньги найти. У меня появилась цель. Жизнь обретала смысл. Какого дьявола я колупаюсь в этой школе – я просто теряю время, которого осталось не так много.
Набрала в долг от всех свекровей и полетела в Шаолинь.
Роберт провожал в аэропорт, и мы поцеловались по-настоящему. Люди были равнодушны – внук провожал бабушку.
Я везла с собой свою жар-птицу. Свое красное платье из волшебного магазина.
К счастью, нам не дано знать своего будущего, даже самого близкого.
Ключ. Шар. Лимон
В дверь позвонили, что уже само по себе было неприятно, – при карантине открывать опасно.
Бабушка Илона в этот момент удобно устроилась перед работающим телевизором, одновременно завтракая и изучая французский на айпаде, – внуки поставили ей приложение, чтобы она занялась самообразованием и не лезла в их дела. Бабушка не любила считать себя бабушкой, просила звать ее по имени – Илона. Но вредные внуки все равно звали бабушкой.
Звонки не прекращались. Даже неприятно. Нет меня, нет. Я в Париже.
Но звонок не утихал. Закралась мысль: что-то протекло.
Илона матюгнулась, сняла с колен кота, отодвинула чашку кофе – жаль, остынет, и подошла к двери.
– Qui est là? – бойко спросила.
Это пока было то немногое, что ей удалось освоить.
Ответили невнятно.
– Кто там? – снизошла Илона.
– Откройте. Инспекция.
Слово было неприятное. Илона сходила за маской и перчатками, в которых она обычно мыла посуду: берегла маникюр.
На пороге стояла официально-неприятного вида тетка без возраста и без маски. Руки без перчаток держали папку, очевидно, с документами. Настроение у Илоны упало.
– Почему не открываете? – спросила тетка.
– Почему вы без маски? – спросила Илона.
Илона была из молодящихся бабок. Однако при карантине пришлось смириться. Волосы обкорнала сама, а краски дома не было.
– Войти можно? – тетка нагло перла в квартиру.
– А разве социальным работникам можно входить без маски?
– Я инспектор. Мне можно.
«Можно что: болеть или заражать», – хотела спросить Илона, но не спросила. С возрастом стала труслива.
Тетка самостоятельно уселась за стол, отодвинула остывший кофе и ненужный французский. Кот убежал сам – он тоже не выносил начальства. На освободившееся место начальство положило папку и достало некий список.
– Садитесь, – указала она Илоне на стул.
Пришлось подчиниться. Но губки поджала. На лице была заметна застарелая неприязнь к официальным визитам.
– На трамвае ездите? – спросила в лоб визитерша.
Илона максимально собралась и ответила достойно:
– Ездила, пока у меня не отобрали эту возможность. Мою карточку москвича.
Тетка проигнорировала ядовитость фразы и поставила в опроснике галочку.
– Кто вам стрижет ногти на ногах?
– Педикюрша Ирочка, но сейчас…
Тетка уточнила:
– А сейчас?
– Сейчас Ирочка сидит в своем Мухосранске.
– И кто теперь стрижет вам ногти на ногах?
– А почему вас интересуют только ноги?
– Это тест на самостоятельность клиента.
– Вы хотите прислать мне бесплатную педикюршу?
– Я хочу понять, вы в состоянии или нет сами себе стричь ногти на ногах.
– И зачем?
– Это тест. Хорошо, ставлю «нет».
– Что нет?
– Что не в состоянии. Запомните три слова: ключ, шар, лимон.
Идем дальше.
– Ключ, шар, лимон, – вяло повторила Илона.
Вопросы шли один другого дебильнее. В конце тетка попросила:
– Повторите три слова, которые я вам говорила.
– Вы мне больше говорили.
– Можете повторить?
Всплыл только лимон, и тетка с удовлетворением отметила несостоятельность бабушки Илоны.
– Вы меня арестуете?
– Подпишите вот здесь левой рукой!
– А можно крестик?
– Подпишите левой рукой.
Илона злобно поставила крест, перекрывший всю эту херню.
Тетка терпеливо написала что-то внизу бумаги и аккуратно поместила в папку.
– Последний вопрос: какой сегодня день?
– Плохой.
– Какой день недели?
– Mardi, нет – landi… нет, среда.
– Всего доброго, – тетка встала и пошла к двери, у двери обернулась:
– Я пришлю к вам психиатра. Надо установить, опасны вы для общества или нет.
Когда она ушла, Илона взяла молоток и гвоздь и заколотила дверь, как в мультике про Масяню: лучше умереть с голоду, чем впускать такую мразь в дом. Неожиданно пришло ощущение молодости, когда она обожала Эдит Пиаф и пела вместе с ней: «Non, je ne regrette rien!1»
Курьер
Султан – курьер. Единственный, кто кормит семью.
Остальные – безработные: отец, мать, старший брат, сестра и бабушка.
Приехали в Москву недавно из Чимкента. Вроде в гости к родне – и остались. Но не пропали, нашли родную диаспору, им предложили снять однушку на выселках, – ничего, и не такое видали. И постепенно все нашли работу, а бабка стерегла дом, пекла лепешки на газовой плите и следила за чистотой – патологически была чистюля, патологически, будто не из Чимкента, а из Прибалтики.
Но главное, спасибо капитализму, есть работа для тех, кто ее не боится. Им удалась найти хорошее место Султану – развозить «Яндекс. Еду». Дураки, которые предпочитали криминал на Черкизоне, потешались: кому нужна твоя еда, пошел на рынок, купил баранину – жить можно.
Но грянул карантин. И единственная работа осталась у Султана. Его даже зауважали. Весь день колесил он на велосипеде со своим квадратным горбом – иногда было здорово тяжело, особенно когда заказывали картошку и капусту – спина болела. Но Султан был упертый. У них в магазине были все свои – диаспора. Закон был жесткий: что плохо лежит, неси главному, а уж он будет решать, что с этим делать.
Перепуганные клиенты даже не думали подкинуть хоть немного на чай. Не успевал он сфотографировать доставку, – так было велено во избежание утечки еды, сразу хватали пакеты своими резиновыми руками – и дверь на замок.
– Я в группе риска, – гордо говорил он дома, – если что, я буду первым.
– Глупости, – говорил отец, – ничего с тобой не случится. Аллах защитит.
В этот день заказ собирала Динара. У нее болела голова, но температуры не было, смерили и выдали наклейки к упаковкам, чтобы успокоить заказчиков: веселая картинка с цветочком и написано: «Динара, температура 36 и 4» и добавлено: «Будьте здоровы!»
Умирая от головной боли, Динара не подавала вида. Надо было додержаться до ночи, до двенадцати ночи. Каждый шаг отдавался где-то за глазными впадинами страшной болью. Все продукты, упакованные в яркие обертки, особенно когда встречались некондиционные, например длинный багет, который не помещался никуда, – надо было уложить аккуратно в бумажные пакеты и прикрепить: «Ваш заказ собирала Динара, температура 36 и 4. Будьте здоровы!». И так весь день.
Султан взял очередную доставку, уложил в ярко-желтый короб и вдруг заметил, что Динара очень бледна.
– Ты, что, – спросил он, – заболела?
Это было самое страшное: если она заболела, все становились заразными.
– Нет, что ты, – улыбнулась девушка, – сплю мало. Пока доберусь домой, уже вставать пора.
– На электричке?
– Сначала на автобусе. У меня пропуск есть – на месяц.
Вдруг закашлялась, но справилась.
Последняя доставка была очень тяжелой. Уж на что Султан жилистый парень, еле доволок, велосипед вилял во все стороны, дождь колотил по капюшону и коробу.
Наконец всё,
