Анна Родионова
Живые люди
Жалко людей, особенно всех
© Анна Родионова, 2022
© «Время», 2022
Маленький человек и большая литература
«Живые люди» называется эта книга, и название исчерпывающе передает суть нового сборника рассказов и повестей Анны Родионовой. Книга населена живыми людьми, застигнутыми врасплох. Автор стремится передать пульсацию жизни. Текущий момент описать невозможно, именно потому, что он течет. Писатель, сколько бы ни пытался ухватить реальность, всегда остается с хвостом ящерицы в руках, а сама ящерица сбежала. Художественная литература требует дистанции, когда следует отодвинуться во времени, дать текучему материалу застыть, стать прошлым с кривым циферблатом Дали, а потом уж наделить хаос минувшей жизни логикой и так навести порядок в мире.
Анна Родионова – мастерски владеет ремеслом монтажа, а потому бесстрашно дробит повествование на мелкие эпизоды, выхватывая из рутины повседневности ключевые моменты, в которые ломается искусно выстроенная картина мира героев.
Ряд важных открытий совершает автор. Беспощадная в своей достоверности картина немилосердной реальности дана без обличительного пафоса. Внимательный взгляд автора исполнен сострадания ко всем героям. Это главная особенность новой прозы, так как автор равно жалеет всех – старых и малых, богатых и бедных, мерзких и прекрасных, потому что для нее все живые, всем больно и никому нет дела до чужой боли, а ей – есть.
Но отсутствие таинств не отменяет жизни. И хоть ничто не свято, жизнь продолжается. Несвятая жизнь грешных людей в темное время в нечистом месте. Это главная загадка прозы Родионовой – видеть, как тянется нить и чудо жизни длится. И узники у нее выйдут из тюрем, и больные исцелятся. Не все и не сразу, но кто-то спасется.
Миром маленького человека правит большое историческое время. Оно главное в густонаселенной, как коммуналка, прозе. Узнаваемое прошедшее. Но узнаваемое одним поколением: послевоенными детьми. В России такое поколение тоже было, но не оформилось, распалось на мелкие группы одноклассников-однокурсников, которые соберутся на вечер встречи на страницах новой книги Анны Родионовой. Еще год-другой, и текучая смола застынет, а поколение станет мухой в янтаре, – и сойдет со сцены. Но пока все живы, автор успевает сделать портрет поколения. Это проза эпохи поляроида – моментальный снимок. Безоценочное отражение – не злые, не добрые, а просто живые. И у читателя есть редкая возможность встретиться с собой.
Огромное скомканное историческое время расстелено автором на страницах книги, как простыня под яблоней, куда беспорядочно падают годы воспоминаний, стоит только героям тряхнуть ствол собственной памяти. Всплывает минувшее. И неотступно в нем присутствие высшей власти – отнюдь не божественной, а людской.
Поразительно точно передана атмосфера безнадежного разрыва поколений на уровне мелкой детали – гаджета, для которого и русского слова нет. Гаджет – это всё в одном. И оскорбительным является факт, что взрослые с такой мелочью не могут справиться. Техническая и цифровая революция властно вторгается в жизнь, создает новый полюс напряжения – власть детей, когда старшие идут на поклон к младшему, чтобы тот нажал неведомую им кнопку и так достучался до внешнего мира. Это нарушенное равновесие усугубляется атмосферой карантина как нового режима, в котором следует жить неопределенно долго взаперти, в изоляции, и это не вымысел, не больная фантазия автора, а реальность, знакомая всем. Когда большая семья заперта и на связь с внешним миром выходит только подросток. Он один способен обеспечить семью едой, лекарством, вызвать врача, полицию, оплатить свет, телефон, интернет.
Власть детей – на самом деле совершенно неосвоенная тема. История, целиком построенная на материале ситуации, когда подросток обрел власть, показывает, как он ее же утратил. И этот невольно явленный пример становится одним из фундаментальных уроков демократического общества. Сама утрата власти и бескровная передача ее делают новую прозу Анны Родионовой авангардной по существу.
Водораздел проблемы отцов и детей проходит отныне не на уровне смены системы ценностей и моральных ориентиров, а на уровне технической революции, которая отбросила старших, неспособных установить отношения с компьютером, назад, в прошлый век.
Автор знает, о чем говорит. Проза Родионовой во многом биографическая, где задача автора – познакомить читателя со многими людьми, но багаж собственного опыта она несет с собой: картину, корзину, картонку. Писатель не судит своих героев, но присутствует на суде. Не на Страшном, но близком к тому, и отмечает, что герои несовершенны, зачастую преступны, но если они и убивают, то себя – свой талант, свою душу и своих близких. Убивают забвением, невниманием, равнодушием, ложью.
Творческий метод Анны Родионовой – внесоциалистический реализм. Что-то другое, чему нет имени. Она в солнечный полдень наспех смотрит сквозь увеличительное стекло на все, что попадает в ее поле зрения. Так если долго рассматривать в лупу любой предмет – можно ненароком его поджечь.
Александра Свиридова
Краткий курс
Повесть
На даче Баба Яга подогревала на керосинке вчерашнюю жареную картошку, щедро бухая на сковородку подсолнечное масло. Это было невкусно. Но Артуру было все равно
Начинался день его новой жизни. Июльское солнце бешено грело железную крышу их дачного чердака.
Посередине чердака на горшке сидела сестренка Артура с книжкой Агнии Барто.
Отец Савелий Карпович Смирнов, временно не арестованный и временно безработный, читал газету «Правда» на неостекленной веранде балконного типа, откуда открывался вид на тихое, пустынное Ярославское шоссе. Небольшая рощица отделяла от него их участок.
Лето стояло без единого дождя.
Железные бочки по углам старого смирновского дома были пустые. И лягушки молчали. Глубоко под землю спрятались дождевые черви.
Баба Яга протянула внуку щербатую кружку со спитым чаем и тарелку с картошкой.
На пальце сверкнуло давно вросшее золотое кольцо, не проданное в голодные времена. Его можно было продать только с пальцем.
Артур вынес завтрак на веранду и присел к столу.
Савелий Карпович оживился и рассыпал домино, предлагая партию.
– Пап, ты что, я спешу. Сегодня списки вывесят.
– Золотая медаль, куда им деться.
Отец перевернул все костяшки и перемешал:
– Бери! Выиграешь – повезет.
– А нет?
– Пойдешь работать. Мама одна не справится.
Мать работала в редакции сельскохозяйственного журнала корректором и терпеть не могла эту дачу, особенно мужнину родню.
Артур, давясь, пожевал пережаренную картошку, запил чуть теплым чаем. И взял шесть костяшек.
Проиграл сразу.
Савелий Карпович был рад, он любил выигрывать.
– Значит, не повезет? – спросил Артур, натягивая на потное тело не очень белую рубашку.
Оба помолчали. Они хорошо знали, что будет, если не повезет.
Уходя, Артур чуть не споткнулся о сестру:
– Ты что, все сидишь?
– Не трогай ее, – попросила Баба Яга, – дай нам покой.
Ей самой хотелось попить чаю со вчерашней картошкой. И подумать, чем кормить в обед.
Артур попросил у отца денег на дорогу, тот нехотя отсчитал рубли. Но Артуру хотелось хоть как-то отметить сегодняшний день, если, конечно, повезет. И он заглянул в закуток под лестницей, где стояла бабушкина кровать, и взял из потертого портмоне еще
