Анна Кутковская
Свет погасших звезд
Я встретил Жизель в центральном парке. Сначала я даже не заметил ее, но потом тихие вздохи, издаваемые ею, проникли в мое сознание. Она вздыхала так, будто вся боль и тоска этого мира поселились внутри нее. И теперь она борется с этим неподъемным грузом, но борьба эта безуспешна. Не закрывая книги, я краем глаза посмотрел на девушку. Было в ней что-то странное, ускользающее — в прямом смысле слова. Боковым зрением, пусть даже очень пристальным, я не мог подробно разглядеть ее. Она виделась мне каким-то белым размытым существом — не девушкой, а ее импрессионистическим абрисом. В этой мешанине пятен и всевозможных оттенков белого цвета я разглядел очертания прехорошенькой шляпки, локонов, спадающих на плечи, и даже кружевного зонтика. Однако образ этот постоянно дрожал и готов был растаять в любой момент.
От пристального разглядывания и усердного скашивания взгляда на глаза набежали слезы. Я моргнул и, полный решимости, повернул голову к незнакомке. Морок пропал. Передо мной сидела обычная современная девушка, ничем не отличающаяся от десятков и сотен других, виденных мною на улицах города. Я крепко зажмурился, снова открыл глаза, но она не исчезла.
Не зная, как начать разговор, я молча поглядывал на нее. Расхожая фразочка: «Привет, скучаешь одна?» показалась мне такой пошлостью, как и в принципе сама идея знакомства в парке, что я снова погрузился в мучительные размышления. Пока я раздумывал, что мне делать и говорить, девушка повернулась ко мне и, как мне показалось, почти не разжимая губ, сказала:
— Вижу, Вы хотите меня о чем-то спросить.
— Я… Да… Собственно… — растерянно начал блеять я и не нашел ничего лучше, кроме как завести пустой разговор о погоде.
Девушка очень внимательно слушала меня, отвечала на мои вопросы (глупые, в стиле «Вы любите туман? У нас иногда бывает так туманно!») и даже пыталась рассказать подходящий по случаю анекдот. Но уже через пару минут разговор зашел в совершеннейший тупик.
— И все же, что Вы хотели спросить у меня? — повторила она свой самый первый вопрос.
— Собственно, я хотел спросить: не согласитесь ли Вы прогуляться со мной до ближайшего кафе, — выпалил я, будто нырнул в омут.
— Отчего нет, — улыбнулась незнакомка, посмотрела на небо и добавила, — тем более скоро будет дождь.
Я посмотрел на небо — сентябрьскую прохладную синеву не затеняло ни одно, даже самое маленькое, облачко. Я пожал плечами, убрал книгу в сумку, подошел к незнакомке и, как настоящий галантный кавалер, протянул ей руку. Девушка взялась за нее осторожно, одними пальцами. В миг, когда она прикоснулась ко мне, я вздрогнул: рука была ее до того холодна, что меня пробрала дрожь. Мне показалось даже, что рядом злобно взвыла январская вьюга, а сам я замурован в огромную ледяную глыбу. Видимо, это отобразилось на моем лице, потому что девушка участливо заглянула мне в глаза и спросила:
— Что-то не так?
— Нет. Нет, все в порядке.
Мы шли молча. За то время, что длилась наша беседа, я успел рассмотреть ее лишь мельком. Теперь же, когда она была рядом, я бросал на нее короткие взгляды, выхватывая то один, то другой кусочек ее образа и оценивая его. Одета она была в обычные синие джинсы, сверху — обычное пальто («Тренчкот» — сам собой всплыл в голове голос бывшей подруги). Длинная белоснежная шея была изящно упакована в неяркий шелковый платок. На маленьких, чуть заостренных, как у эльфа, ушах не было ни намека на пирсинг или любые другие украшения. Нижняя челюсть была чуть тяжеловата и немного выдавалась вперед, но это было не очень заметно. Маленький вздернутый нос и большие темные глаза завершали этот милый и даже по-детски наивный образ. Но все же было в ней что-то такое, неуловимое, чего я не мог объяснить.
— Может, спросите, как меня зовут? Вместо того, чтобы так бесцеремонно разглядывать, — улыбнулась она.
— Простите, — смутился я. — Как Вас зовут?
— Жизель.
— Как балет, — решил блеснуть остроумием я и понял, что эта острота уже приелась ей и стоит поперек горла.
— Да, как балет, — вздохнула она.
— Ну, это нормальное имя, — чтобы хоть как-то исправить ситуацию, я начал разглагольствовать об именах. — Тани, Кати и Светы отошли в прошлое. Сейчас многих девочек называют необычными именами. Вот, например, у меня крестницу назвали Улита. Улита — вы серьезно? А друг своих дочек-близняшек назвал Эмилия и Мишель. Представляете: Николаевы Эмилия и Мишель Алексеевны. Нелепо как-то, глупо.
— Ну почему же, — откликнулась Жизель. — Детей редко когда называют полным именем и отчеством. Главное, чтобы дети выросли в хороших людей.
С этими словами девушка снова так глубоко и печально вздохнула, что я не утерпел и спросил:
— Жизель, скажите, почему Вы так тяжело вздыхаете? У Вас что-то случилось? Я могу помочь?
— Решили сразу с места в карьер? Все разрулить? — усмехнулась она.
— Нет, я просто… — я растерялся и не знал, что ответить. Новая знакомая в который раз за полчаса повергла меня в шок своей прямотой.
Жизель выжидательно смотрела на меня. К счастью, слева от нас показалась небольшая кафешка, это позволило мне безболезненно выйти из сложившейся ситуации.
— Остановимся здесь? — спросил я и получил утвердительный кивок.
— Если Вы не против, я хотела бы остаться на веранде. Нас никто не приглашал внутрь, — добавила девушка и, не дождаясь моего ответа, отодвинула ближайший стул.
Бабье лето дарило последнее свое тепло, однако на каждом стуле лежало по теплому клетчатому пледу. Не слишком-то уместно, но, видимо, сезон диктует свои правила. Жизель сейчас же завернулась в плед поверх пальто («Тренчкота!») почти до самого носа, снова глубоко вздохнула и исподлобья стала оглядывать веранду.
Кроме нас посетителей не было. Я искал взглядом официанта, но не мог найти его. Раздраженный этой мелочью, я хотел отправиться на его поиски, но Жизель пристально посмотрела на входную дверь, прищурила глаза и сказала:
— Официант сейчас подойдет.
И действительно, через несколько секунд на веранду выкатился милый упитанный официант. Он был похож на Колобка — румяный, смеющийся. Казалось, что он с минуты на минуту пустится в пляс. Жизель странно посмотрела на него, гулко сглотнула и отвела взгляд, уставившись на пустой стол.
— Здравствуйте, здравствуйте! — искрился радостью официант. — Меня зовут Наум, и сегодня я стану вашим гидом в нашем мире деликатесов. Пожалуйста, меню.
С этими словами он будто из воздуха достал две папки из потертого коричневого кожзаменителя
