Однако настал новый день, а солнечные лучи с зарницей небо разукрасили, и вспыхнуло всё вокруг ярким, радужным светом.
– Радужный остров! – только и выдохнула Василиса, устремив свой взгляд на горизонт, откуда сияние шло радужное.
Витязи да ладьевые встрепенулись, да на корме построились совет держать и главного по ладье слушать. Седовласый воин встал пред ними и промолвил серьезно:
– Сотоварищи, здравия! Вот и подплыли мы к пределам острова Радужного. Знаете ли вы, что ближе подплыть нам не дозволено? На остров лишь челнок небольшой отправиться может! А на нём испытуемый или просящий и его охрана быть могут, но не более. Таковы законы да уставы места этого, они священны, и обсуждению либо оспариванию не подлежат! Так что, добры молодцы, молвите слово своё твёрдое, кто с Василисой на остров отправится? Кто в челне ожидать её станет, не страшась ни лишений, ни погибели?
Оба витязя выступили вперёд сразу же, без оглядки.
– Мы поддержим и защитим Василису! Нас для того отправили в путь-дорогу, да и девица сама добросердечна и чиста, как сестра нам стала, не оставим её в беде, не бросим! – молвил старший из них, и оба в пояс ей поклонились, повернувшись к другому краю ладьи. Василиса кротко улыбнулась им и ответный поклон отвесила.
– Что ж, славные витязи, честь и хвала вам! В добрый путь! Снарядим мы челнок ваш, а сами здесь дожидаться вас станем! – ответил старшина и благословил их на дорогу испытаний.
Когда осознала Василиса, что обратного пути нет, уж плыла она в челне с витязями, а вокруг бушевали прежде спокойные воды широкой реки-матушки. Бурливо шумели они, мутные и темные, словно предупреждая о чем-то, словно отговаривая от дороги трудной. Но девица подняла подбородок гордо и устремила взгляд свой на остров Радужный. Весь сиял он светом мягким и цветным, переливался всеми красками, мирно и мягко их отражая речными водами вокруг. И манил он, и отталкивал одновременно, вызывая восхищение и трепет сердечный.
Уж как стали причаливать к острову, да волна поднялась пенная, челнок грозится залить и погрузить в пучину вод. Но встала Василиса во весь рост взмолилась Богам всем Светлым, к Свету Изначальному воззвала. Голосом вещала она истинным своим, голосом глубоким точно бездна, мощным точно шум вод морских, певучим точно тысяча птиц лесных. Опустилась волна, успокоилась река и позволила челноку к берегу причалить. Помогли витязи Василисе выбраться на твердую землю, а сами ступить на остров не могут, не пускает их неведомая сила, как ни пытались они. Тогда девица повернулась к ним и промолвила:
– Славные витязи, хранители мои и защитники! Благодарствую вам за службу! Но дальше могу пройти лишь я одна, ибо так предрешено, и не изменить того никакими силами. Коли дождетесь меня тут, буду рада видеть вас снова! А коли к исходу дня не ворочусь, знать, судьба моя такая, плывите к ладье сами и память обо мне храните светлую!
Поклонилась Василиса витязям в пояс и направилась в глубь острова. Витязи поклонились ей в ответ, едва сдержав скупую мужскую слезу. Полюбили они Василису, как сестру родную, и отпускать её навстречу опасностям было им тяжко. Но девица шла вперёд упрямо, ни разу назад не обернувшись. «Коль решила идти, так иди!» – повторяла она себе, по каменистым взгорьям шагая.
Глава 8. Мир Правный
Долго ли, коротко ли, вышла Василиса по тропинке извилистой к домику белому. Был он точно снег искристо-белым, глаза слепящим своей белизной. Подивилась девица и стала дверь искать, чтобы с хозяевами словечком обмолвиться, да дорогу спросить. Но как ни искала Василиса, а ни окон, ни дверей не нашла. Уставшая, села она у порога да стену невзначай погладила рукой, так, из интереса и любви к природным камням дивным. Вдруг прохладная стена из светящегося мрамора под её рукой дрогнула и явила Василисе дверь, словно сотканную из света. Девица кротко и нежно коснулась её перстами, и дверь неожиданно отворилась, приглашая свою гостью внутрь.
Внутри было так ярко от слепящего, белого света, что Василиса невольно прикрыла глаза рукой, но всё же вошла внутрь. Ведь оберег её ожил и бережно грел её своим теплом. Поверив ему, девица осторожно отняла руку от нежного лица своего. В огромном, светлом зале, уходящем будто бы в бесконечную даль, сидел на троне светлый старец. Был он роста богатырского, в светящихся белых одеждах, седовласый и свет излучающий. Оттого и дом его был светел, и зал, и стены снаружи – от света, льющегося из старца, щедро и без конца.
– Здравия Вам, дедушка! – кротко промолвила Василиса, склонившись перед ним в почтительном поклоне.
Старец улыбнулся, и из глаз его вырвались лучи света. Затем и вовсе он расхохотался, и всё заполнил золотисто-белый свет, густой, мерцающий, мощный. Отсмеявшись, ответил старец Василисе добродушно:
– Здравия, Василиса! Ну и рассмешила ты меня, голубушка! Дедушкой назвала! Как есть, так и сказала! А прежде, кто придет, так сразу все имена мои переберет и непременно просьбы все свои выложит! Скажи-ка мне, знаешь ли ты, кто я? И зачем ты сюда пожаловала?
– Дедушка, простите, но как звать Вас, не знаю! Пришла я к Правным Богам по велению сердца и судьбы, по бабушкиным заветам, камень Алатырь искать и в Род наш возвращать! А сюда зашла я словом перемолвиться да дорогу спросить! – ответила Василиса и от смущенья зарделась.
Снова рассмеялся старец, да так задорно, словно юноша.
– Ох, дитя моё, без тебя мне скучно тут было! Зато теперь потеха! Я – Белобог или Свентовит или же Белый Бог, как вы, люди, любите величать меня. Заведую я истиной, светом и чистотой душевной! Коли кто живет не по правде, кривду распространяя, выворачиваясь да обманывая, тот в Царство Сварога и Макоши, Живы-матушки и других Светлых Богов не войдёт! Душа твоя чиста, Василиса, но что-то ты скрываешь! Поведаешь старику? – торжественно произнес Свентовит, пытливо в очи девичьи заглядывая.
Помолчала Василиса и тихо промолвила в ответ:
– Простите мне невежество моё, Белобог! Пришла я навстречу судьбе своей, но совсем не знала, что ждёт меня здесь и кого я встречу! Стыдно мне, что незнакомы мне Боги Правные, а ведь у них камень Алатырь я просить пришла! Ведаю, что так надобно, но почему, никто мне не объяснил…Пришла я в Правь, однако лишь недавно и Явь мне открылась с иной стороны, познала я её глубинами сердца своего…Ведь прежде не знала я, какие чувства может вмещать оно, не знала, каким огромным может стать! Так что и мысли все заняты сердцем, и весь Мир живет в сердце! Но есть долг у меня перед Родом моим, посему могу ли я за сердцем идти? Тяготит меня это, Белобог, а как быть мне, простой девушке, не ведаю…
– Василиса, таких как ты смертных, не встречал я прежде! Знай, что путь твой един, нет такого больше! Но знай и то, что путь твой с сердцем никогда не разойдется! Коли сердцу больно, так, может, и путь не тот? А, может, разделять долг и зов души не стоит, дитя моё? Отчего запретила ты себе любить, когда сердце твоё так огромно и жаждет дарить миру свет и тепло? Ты чиста и честна, ведаешь, куда идешь, так позволь себе счастье познать земное! В нём и божественное отражается: коли сердце любит, так и Богам приятно, ведь душа твоя светлая радуется и ликует! Люби, Василиса, живи, пока живётся, а там, как Макошь велит, как клубочек твоей жизни отмотает, так тому и быть! Верь мне, милая, всё наладится, только света своего не теряй и любить себе не запрещай, Василиса! Иди дальше по залу, справа – неприметная дверь, выйдешь и дальше по тропинке, вперёд! А там сердце подскажет, оно у тебя мудрое да любящее! Иди с миром, дитя! – благословил Свентовит девицу, подняв вверх персты свои, светом наполненные.
