Не проходит ни дня, когда я не жалею, что тебя нет с нами, и ни одной ночи, когда я не радуюсь, что ты осталась в безопасности дома.
Алмарик цур Фирмин Батрак протяжно присвистнул.
— Интересные письма тебе наш барон пишет, Маглейн… С чего бы вдруг, а?
— Не твоё дело, — отрезала Магда.
— Скучает по тебе… — не отставал Виль. — Чем это ты его выхаживала после раны?
— Что?! — рассердилась ведьма. — Да, барон был моим любовником! Почему бы и нет?!
Врени подняла брови. «Он был любовником», а не Магда была любовницей. Батрака заинтересовало другое.
— «Был», а, Маглейн? Кто кого бросил?
— Никто, — глухо ответила Магда. — Он уехал. Я осталась.
— А чем тебя парнишка тот не устроил? Волчонок Арле, кажется?
Магда слабо улыбнулась.
— Арне. Он стал миннезингером.
— Песенки о любви слагает? Самое то по нему. А ты слушать не захотела?
— Я дала ему отворотное зелье, — пояснила Магда.
Больше она говорить ничего не стала. Арне хотел любви. Хотел того волшебства, которое рождается между двумя душами. Она больше ничего не могла чувствовать. Барону… барону хватало уважения. Они сошлись, когда она выходила его после той раны, полученный в короткой и страшной Северной войне. Сошлись случайно, ничего не ожидая и не требуя друг от друга. Магде казалось, что барон к такому не привык. Ей же… ей было всё равно. Пока он не сказал, что уходит.
Врени внезапно открыла рот, словно хотела что-то спросить или сказать, но бросила короткий тревожный взгляд на разбойника и промолчала. У Магды сжались губы. Виль перевёл взгляд с одной женщины на другую и тоже, кажется, что-то понял.
— Не твоё дело, Виль, — грубо произнесла Магда. — Тебя моя жизнь не касается.
— Да спи ты с кем хочешь, на здоровье, — отмахнулся батрак. — Свою голову не приставишь. Как тебя баронесса-то наша, не обижает?
— Она не знает, — пожала плечами ведьма. — Никто не знал.
— Таились, видать.
— Видать, таились, — согласилась ведьма.
* * *
Магда ушла в деревню, оставив проклятых одних. Грозить, чтобы лишнее не шарились по кухне, она не стала. Врени и так не станет, Виль и так не удержится. Неважно. В её доме не было ничего, что он мог бы найти. А красть зелья батрак не станет. Зачем ему, если ведьма и так поделится?
Врени, подумав, вымыла посуду после завтрака и пошла во двор колоть дрова. Виль посмотрел на это, пожал плечами, отобрал у женщины топор и принялся за работу сам.
— Пошла бы, рясу своему святоше пошила, — предложил он. — У Маглейн, поди, и другие дела есть.
— Я не умею, — коротко ответила женщина. Батрак неприятно засмеялся.
— Не тому училась, значит, а, Большеногая?
— Значит, не тому, — согласилась она.
Виль наколол дрова и пошёл править забор. Он давно покосился и держался только из страха перед ведьмой.
— Не ходи за мной, — бросил Виль через плечо. — Не люблю.
Врени смерила его задумчивым взглядом.
— Я могу поспрашивать кое-кого, — предложила она. — Глядишь, что и узнаю.
— С чего бы это, а, Большеногая?
— А ты не об этом просил?
— Не тебя. Маглейн.
— А она просила меня.
— Небось и про девчонку свою рассказала, а?
— Не без этого, — в тон ему отвечала женщина.
— А где её прячет — ничего не сказала?
Врени усмехнулась.
— Ничего, Медный Паук.
— А если скажет — расскажешь папаше Вилю? Ради посвящения, а?
— Я передумала, — отозвалась цирюльница.
— Вот как, — неприятно удивился проклятый. — От Освобождения отрекаешься, значит?
— К нему ведут разные пути. Твой мне не подходит.
— А, тогда живи, Большеногая. Глядишь, и приблизишь. К кровососам подашься?
— Нет, — коротко ответила Врени.
— Небось, думаешь, Маглейн тебя своей ученицей сделает, а?
Цирюльница не ответила.
Виль отложил топор, которым заострял колья, и, повернувшись, тяжело посмотрел на женщину.
— Ну и дура. Маглейн никогда не возьмётся тебя учить.
— Почему это? — лениво спросила цирюльница, стараясь не показывать, что слова батрака задели её за живое.
— Она думает, папаша Виль глухой, слепой и тупой, — сплюнул батрак. — Будто я не знаю, что она девку свою хочет обучить. Потому и от меня прячет.
— А тебе так приспичило — маленькую девочку отнять у матери? — враждебно спросила Врени. Виль снова сплюнул.
— Дуры бабы! — рассердился он. — Заладили своё! Договор есть договор и сделка есть сделка. Моя девчонка и никуда она от меня не денется. А Маглейн ей же хуже сделает своей заботушкой.
Он схватил топор и вернулся к работе.
— «Отнять у матери»! — передразнил он. — А сейчас она, скажешь, с матерью?
Врени промолчала.
— Ничего. Время ещё есть, — сам себя утешил батрак. — Как её назвали хоть, не знаешь?
Врени развела руками.
* * *
Магда вернулась домой поздно, уставшая, и сразу заговорила с Вилем, который раздувал огонь в очаге: ночь была холодная.
— Я сварю тебе провидческое зелье. Время пришло. Но что мы там увидим… я не знаю.
