пестрели новостями об убийстве мафии, темном прошлом семейства и странном происшествии прямо у всех на глазах. Эд вновь учился жить как прежде. На протяжении еще как минимум недели он находил шерсть во рту. Все, произошедшее после крушения, было для него как в тумане. Последнее, что он помнил, был разговор о его съедении. Потом он повиновался лишь животным инстинктам. Тело взяло верх над больным разумом. Ему пришлось сделать переоценку своей жизни. Теперь многие прежние развлечения были ему противны. Он чувствовал в них животную жадность хищника. Многие вещи он совсем разучился делать.
— Да, вроде получше, — еле проговорил он в трубку. Он чувствовал, что хочет прекратить это общение. От старой дружбы и образа жизни было сложно отказаться. Но иначе он не мог. Каждый раз, вспоминая все новый моменты своей жизни, его тянуло рвать. Он по-новому глядел на все, с животной стороны. «Насколько же люди бывают близки к зверям,» — размышлял он.
В один из дней в больнице он заплутал в новом корпусе. До этого он слегка побаивался выходить далеко. Ученые и врачи изучали его случай, наставляли и пытались вернуть в норму. Понадобилось много времени, чтобы для начала вернуть в его тело жизнь. Он был на грани истощения, весь в ранах и с сильным сотрясением. Врачам чудом удалось вытащить его с того света. Потом он много работал с психотерапевтами, заново учился говорить, жить, мыслить. В тот день он осмелился вернуться в мир людей, хотя бы одним глазком взглянуть на него. Сам он находился в научно-исследовательском центре. Рядом находился корпус самой больницы. Люди снова там туда-сюда. Одни плакали, другие весело общались. Но больше всего его завораживали молитвы. Люди склоняли головы к койкам своих близких, моля что-то свыше о спасении. Эта деятельность показалась для него свойственной лишь человеку, поэтому он поспрашивал о ближайшей церкви и пошел туда.
Внутри высились колонны, разрисованные фресками стены и потолки, иконы. Что-то внутри него сжалось, он присел на скамейку и склонил голову в молитве. Сначала он просил Бога наставить его на путь истинный, оградить его от животных инстинктов, которые в конце концов взяли вверх. Потом он исповедался батюшке. Ему стало легче. Он стал благодарить Бога за еще один шанс, за спасение и обещал распорядиться своей жизнью лучшим образом. С каждым днем он все больше погружался в тему религии. Он избавился от страха, стал по-другому воспринимать все окружающее и произошедшее с ним. Его сердце наполнилось любовью и верой, и оно больше никогда не сможет озвереть, как тогда. Ведь звери не могут молиться, не могут верить во что-то выше их самих.
* * *
— Ну что, дьяволенок. Кажется, мы с тобой остались одни, — девочка стояла на обрыве, недалеко от своего пансионата. Ее лицо не выражало никаких эмоций. На ее плече сидела эфемерная фигурка. Он представлял собой своеобразный крест, который ей приходилось носить с собой все это время. За своих родителей, за свою семью. Возможно, не будь Амалия так чувствительна, она бы и не замечала этого дьяволенка. Но она знала все. Она видела, когда была еще совсем крохой, больший монстров, наседающих на плечах родителей. Они давили все ниже, к земле. Не давали разогнуться. В конце концов они не выдержали. Дьявол оказался сильнее. Девочка же зареклась кормить своего демона. Он скорее был для нее кем-то, вроде друга. Все-таки всю жизнь с ним драться будет тяжко.
Пару дней назад к ней наведывался нотариус. Она получала все, наработанные родителями. Оставалось лишь подождать пару лет, пока она не сможет официально управлять всем этим. Но девочка давно знала, как поступить. Ей не нужны те страдания, которые довели ее родителей до ручки. Она найдет свой путь. Из пансионата ее забрал дядя. Он всегда воспринимал девочку как-то иначе. Как копию своего брата. Он знал, что она не захочет управлять всем тем, что строили ее родители. И не ошибся. Амалия многому научилась в пансионате. И тем более на опыте своих родителей. Она передала свои права дяде и попросила лишь о небольшой сумме. На путешествие в один конец. Куда-нибудь подальше от злосчастного берега. Чтобы демоны не могли достать ее и также утащить под воду.
