для него, чтобы разрешать такое отношение.
— Ты лучше скажи — ты знаешь где мы оказались? Я пыталась найти средство связи, но дело горело синим пламенем. Уже темнеет. У меня нет никакого желания ночевать под открытым небом среди обломков, — женщина поправила на себе мокрую кофту, наброшенную на обрывки платья, но от прохлады она не спасала.
— Я прошелся тут, насколько меня хватило. Ничего. Ни людей, ни цивилизации. Пляж так и вовсе кажется бескрайним. Учитывая, что мы пролетали над океаном, предположу, что и выбросило нас на безлюдный островок, образовавшийся по непонятной причине и еще не исследованный людьми.
— И что ты предлагаешь? Ждать у моря погоды? Здесь холодно, вероятно, я вывернула плечо и очень голодна.
— Ну, можем съесть этого, — он указал на мертвого парня. Женщина скривилась в лице, — Какой ты вдруг стала неженкой! Тебе же не впервой, — мужчина усмехнулся. Он шутил, вроде… Но искаженное отвращением лицо Памелы могло говорить и об обратном.
Молодой парень в своем полуживом состоянии слышал обрывки фраз, но не мог воспринять их на свой счет или пораскинуть мозгами. Однако что-то засосало под ложечкой. Пока он вновь не отключился.
Ранним утро жуткая духота и нагревающее до раскаления песок солнце разбудили Памелу. Она не полностью пришла в себя после сна, поэтому то, что произошло дальше для нее было не более, чем сном. На фоне прибивающих к берегу волн она увидела прозрачную фигуру. Она искажала картинку позади себя. Только так и можно было определить ее, но чем больше женщина всматривалась в силуэт, тем больше видела когда-то живого человека. Она его знала. Еще тогда, в прошлой жизни. Но теперь он представал перед ней в виде призрака.
— Здравствуй, дорогая Памела, — очень знакомым, но слегка искаженным голосом произносил он, — Рада ты, что тогда осмелилась на мое убийство?
Часть 2
После обвинения в краже она долго не могла оправиться. Повсюду ей казались надзиратели, которые готовы были в любой момент начать избивать и пытать. В Перуанской тюрьме этим не чурались. Хотя срок был совсем небольшой, он быстро сломил Памелу. Домашняя девушка, которую родители ограждали от всего нелицеприятного, стала совсем запуганной. Родители годом ранее погибли в связи с политическим переворотом. Семья стояла на учете у всех государственных служб. Они ожидали любого нарушения, хотели выжить со свету всех бунтарей. Однако из тюрьмы ее вытащил некий сеньор с деньгами. Он представился старым другом семьи и предложил работу взамен на свободу. Памела и без того понимала, что сама она скорее сдохнет с голоду, чем найдет чем зарабатывать. А тут два в одном — свобода и заработок.
— Памела, родная моя, как ты? — мужчина поправил шляпу и зажег сигару. Говорил он низким голосом, но в нем не чувствовалось эмоций.
— Хосе, я очень благодарна за вашу помощь. Родители были бы рады узнать, что я не сгнила в тюрьме из-за их деятельности, — девушка покосилась на парней вокруг. Они были в татуировках и шрамах, к тому же похотливо косились на нее.
— Ну-ну, descanse en paz (земля им пухом). Милая, я знаю, что тебе негде остаться, поэтому можешь жить здесь. Родриго тебя проводит, — он подозвал одного из парней и указал на Памелу. Тот поклонился и повел ее по строению. Они проходили притоны наркоманов и шлюх. Она была еще слишком наивна, чтобы понять куда вляпалась. Испанская мафия смыкала ошейник на ее шее, а она лишь благодарила в ответ.
Буквально через неделю того образа жизни она стала выглядеть еще хуже, чем после тюрьмы. На сгибах локтя красовались небольшие ранки от уколов, лицо все осунулось, покрылось язвами. Она не могла воспринимать все то, что должна была делать на здравый рассудок. Она предлагала свои услуги приближенным Хосе. Она была слишком молода и красива, поэтому особенно ценилась. Ее использовали как подстилку, платили за это, а она лишь могла тратить эти деньги на новую дозу, чтобы забыть весь этот кошмар. Конечно, иногда она выбиралась в город. Покупала себе новую одежду взамен порванной в порыве страсти клиента. Но все вокруг потеряло для нее ценность. Она застряла в бесконечном кругу насилия от других и над собой. И больше не видела выхода из него. Хосе искусно манипулировал ею. Благодаря ему она смогла вырваться из тюрьмы, в которой могла гнить вечность. Но что значит вечность, когда каждая секунда болезненна. Это был личный ад.
В тот выезд в город она перебрала с дозировкой. Обычно перед поездкой она не осмеливалась на такие дерзкие поступки, но работа на мафию давала неприкосновенность. Хоть что-то хорошее в этом было. А утром ее навести особенно прихотливые синьоры. Она ехала на такси до когда-то любимой ею улицы. Посреди нее стоял фонтан. Девушка смотрела в окно, но видела прыгающие разноцветные шары. Они напоминали сон в детстве, когда все казалось простым и радостным. Словно в парке аттракционов. Однако во взрослой жизни такого не бывает. Поэтому скоро в животе у нее перекрутился весь обед. В глазах заиграли темные пятна. Сознание вовсе перестало соображать. Таксист что-то сказал. Девушка открыла дверцу, стараясь выйти на свежий воздух в надежде на лучшее, однако, как только она вышла на площадь, ее безжизненное тело свалилось на плитку. Таксист поспешил убраться, чтобы не стать причастным к этому случаю.
Очнулась она только в больнице. Удивительно, что не умерла на месте. Рядом сидел какой-то синьор. Она решила, что кто-то из банды поспешил спасти любимую игрушку, но мужчина правда был обеспокоен ее состоянием. В мафии никто никогда не выражал эмоций. Это в любой момент могло стать слабостью, а дальше и смертью.
— Сеньорита, что произошло? Вы упали к моим ногам и были такой синей, что я думал — вы мертвы, — молодой латинос встал над моей койкой, проверяя девушку. Конечно, он не был врачом или вроде того. На нем был с ниточки сшитый костюм, за который он точно отдал много денег. Изящная прическа выдавала хорошее происхождение. Он не старался выделиться большими деньгами, но, когда каждый день имеешь дело с богатейшими людьми страны, начинаешь понимать, когда одежда стоит кучу баксов. Но она его никогда не видела у себя. Может ли доброта кого-то вроде него вытащить ее из бесконечного круга насилия? Он дал ей еще один шанс, когда, казалось, назад пути нет. Может ли он дать ей еще немного?
* * *
Парень наконец очнулся. Сознание его все еще было затуманенным, однако он был жив. Это
