Глава 1
Даша
— Вы не можете забрать у меня ребенка!
Я прижимаю к себе мою малышку. Глажу ее по спинке, чувствуя, как она вся дрожит от испуга. Незнакомые люди в квартире и их крики пугают мою дочь.
— Милочка, вы делаете только хуже, — женщина из опеки окидывает меня презрительным надменным взглядом. — Немедленно отдайте мне ребенка.
— Нет!
— Девушка, мы все равно заберем ее. Хотите, чтобы я вызвал наряд? — на меня напирает мужчина в полицейской форме. — Последний раз предлагаю сделать все тихо.
— Вы не имеете права… — я шепчу, потому что горло сковывают спазмы.
Дверь в мою квартиру открыта, поэтому я вижу, как на лестничную клетку выходит соседка.
— Дашка, ты чего удумала? — в наш разговор влезает бабушка божий одуванчик. — Отдай им ребенка, так будет лучше для всех. Жизнь свою устроить сможешь.
— Что?.. — я не понимаю, что она такое говорит.
Зинаида Степановна всегда меня поддерживала. Говорила, что я сама смогу воспитать дочь и что от мужчин одни только проблемы. А теперь как же…
— Да что слышала! Каково ребенку в таких условиях жить, а? О дочери подумай, дурная. Загубишь ты ее, ой загубишь…
— Как вы можете? — у меня губы дрожат, приходится прикусить нижнюю, чтобы не расплакаться у них на глазах.
— А что я? Я правду говорю. Только хуже ведь делаешь. У тебя дите по ночам кричит, а ты где шляешься постоянно? Я всю правду скажу на суде, нечего ребенку жизнь калечить…
Она продолжает поливать меня грязью, а я пячусь по коридору, обнимая мою малышку, и не верю в то, что происходит.
У меня хотят отобрать дочь из-за каких-то подтасованных фактов. Сначала наш педиатр в поликлинике подталкивала меня к этой мысли, а после дала ложное заключение о каких-то несуществующих побоях.
Дальше служба опеки нагрянула в самый неподходящий момент. Я делала генеральную уборку, в моей скромной однушке был полный раздрай, но Еся была в полной безопасности. Она в это время игралась в своем манеже и периодически смеялась, наблюдая за мной.
Но на женщину из опеки не подействовали никакие доказательства. Она зафиксировала отсутствие нормальных условий для содержания ребенка.
Женщина внесла в акт грязь, мусор по всей квартире и много подобных вещей. Заявила, что у меня нет ничего для Еси. Ни подгузников, ни хорошей кроватки. А у меня все было. Было!
А теперь соседка наговаривает на меня и угрожает судом.
Я растеряна и совершенно не понимаю, что происходит.
— Мя, — Еся чмокает губами и начинает играться с моими волосами. Она обожает это делать.
— Не волнуйся, маленькая, — говорю и прижимаюсь губами к ее виску. Она пахнет детским шампунем. — Мама тебя никому не отдаст.
Полицейский продолжает теснить меня к стене и тянет свои грязные руки к Есе.
— Не подходите ко мне. Вы пугаете ребенка, неужели не понимаете? — я пытаюсь отбиваться.
— Это вы, дамочка, своим поведением ее пугаете. Гражданка, — он поворачивается к соседке. — Вы видите, что Полянская Дарья Дмитриевна оказывает сопротивление? Сможете потом подтвердить это?
— Конечно-конечно, ребеночка только опасности подвергает. Знаю я таких мамаш. Небось боишься, что теперь денег от государства лишишься?
— Закройте свой рот! — не выдерживаю. Я не могу больше слушать всю эту ересь.
Дальше все происходит словно в тумане. У меня в голове четко отпечатывается плач Еси, я чувствую боль в затылке от удара об стену, когда мужчина отшвыривает меня в нее одной рукой. Соседка громко причитает, женщина из опеки, которая так и не представилась, что-то говорит.
Я прихожу в себя на полу. Сижу и смотрю на по-прежнему открытую дверь.
Они забрали ее.
Отняли у меня мою дочь и куда-то унесли ее.
Даже успокоить Есю не дали, чтобы она не захлебывалась в рыданиях.
Сердце сжимается, как в тисках. Никакая физическая боль не сравнится с этим моментом.
Я ничего не могла сделать. Абсолютно ничего…
Заламываю пальцы от собственной беспомощности. Вгрызаюсь зубами в ладонь, глуша таким образом крик, рвущийся из груди.
— Сама виновата! — зло бросает мне Зинаида Степановна. — Еще и психическая, правильно у тебя ребенка изъяли, правильно…
— Пошла вон отсюда, — резко перехожу на «ты», поднимаясь на ноги. Кидаюсь в ее сторону на каких-то инстинктах.
— Свят-свят-свят!.. — она быстро убегает в свою квартиру, оставляя меня наедине с моей болью.
На полу валяется какой-то приказ. Я поднимаю листок и пытаюсь вчитаться, но у меня перед глазами все плывет от слез.
Следующие мои дни превращаются в ад. Я бьюсь в закрытые двери.
Мне отказываются что-либо нормально объяснять. В каждом месте я выслушиваю тонну оскорблений в свой адрес. Ужасные слова, от которых хочется сжаться в комочек.
Я практически не сплю и совсем не ем все это время и из-за этого на очередном визите в опеку падаю в обморок.
Меня выставляют из здания под предлогом моего неадекватного состояния. Просто вышвыривают на улицу, так ничего и не объяснив.
Ноги сами приводят меня к стеклянной высотке в центре города. Я прихожу в себя только после вопроса охранника о цели моего визита.
Сама не заметила, как прошла пешком практически через весь город…
— Девушка, я еще раз повторяю, вы не можете просто так войти. На вас должны заказать пропуск. Назовите свою фамилию, чтобы я проверил в списке, — он хмурится, смотрит на меня как на бродяжку.
— Я п-подожду здесь. Можно? — показываю в сторону диванчиков.
Даже если я назову свою фамилию, он все равно меня не пропустит. Скажет, что просто однофамилица.
— Ладно уж, гнать не буду. Только тихо сиди.
Два часа я практически не двигаюсь. Замираю в одной позе, чтобы казаться незаметной, и смотрю в сторону лифтов.
Я дергаюсь, когда из одного из них выходит Антон.
В дорогом костюме, со сверкающими часами на запястье. Рядом с ним эффектная брюнетка в облегающем платье и на высоких каблуках. У меня никогда не получалось ходить на них так же уверенно.
Мой муж ни капли не изменился. Чего не сказать обо мне. Все-таки Еська дала о себе знать, фигура у меня уже не та. Еще и эти поношенные кроссовки, и грязные волосы в неопрятном хвосте…
Плевать. На все плевать. Сейчас мне главное добраться до Антона, потому что только он может помочь мне вернуть Есю.
