«Акрополь». Любовался водными просторами реки Шексны и Белого озера, ездил на рыбалку, подолгу беседовал с земляками, с друзьями юности, руководителями района.
И никто из нас тогда не мог подумать, что эта поездка Сергея Сергеевича будет последней…
Мне посчастливилось знать Сергея Сергеевича Орлова с детства. В Мегринской семилетней школе я учился классом старше его, но хорошо помню, что он был веселым, улыбчивым и подвижным пареньком, хорошо пел, активно выступал на школьных праздниках, любил рисовать, писал заметки в школьную стенгазету, увлекался радио и, конечно, мною читал.
В Белозерской средней школе в то время действовала литературная группа, состоявшая из учащихся школы и студентов педучилища. Душой и признанным лидером этой группы был Сергей Орлов. Юноши часто встречались на квартирах друг у друга, в редакции районной газеты, обсуждали написанные стихи. Будучи еще школьником, Сергей написал много хороших стихов. Некоторые из них печатались тогда же в районной газете «Белозерский колхозник», а порой и в областных газетах. Стихотворение «Тыква», написанное им в шестнадцать лет, похвалил в «Правде» Корней Иванович Чуковский.
Сергей охотно выполнял задания районной газеты, был в редакции своим человеком. Любил он приходить и в районную библиотеку, особенно в вечерние часы, когда посетителей там было мало, усаживался за столик и читал. Все новые книжки ему оставляли.
В 1938 году мы с Сергеем расстались: по окончании педучилища я уехал из Белозерска, а Сергей продолжал учиться. Через два года мы вновь встретились. Я возвращался с Дальнего Востока, а он ехал сдавать вступительные экзамены в Петрозаводский университет. Помнится, в один из июльских дней 1940 года в местечке Чайка, где канал соединяется с рекой Шексной, мы гуляли, пели песни, жгли костры. Меня вдруг кто-то громко окликнул:
— Эй, Бузин, Ваня!
Это был Сергей Орлов, улыбающийся, приветливый, подал мне руку и тепло поздоровался. На мой вопрос: «Куда путь держишь?» — твердым голосом ответил: «Еду учиться в университет». Мы проговорили с ним до рассвета. Это уже был совсем повзрослевший Сергей Орлов, со своими суждениями, собственным мнением. Он много и с увлечением рассказывал мне о школе, об учителях, о своих друзьях, о Белозерске, подробно расспрашивал меня о Дальнем Востоке и очень мало говорил о самом себе. На мой вопрос: «А как дела со стихами?» — тряхнув копной своих овсяных волос, застенчиво ответил: «Так, пустяки, писал немного. Вот поступлю учиться, увижу, будет ли получаться». Это был тот же Сережа Орлов, немногословный, застенчивый.
Неожиданно раздался гудок череповецкого парохода, и мы расстались, не подозревая, что это была наша последняя довоенная встреча.
Уже позднее, вернувшись с фронта по ранению, я узнал, что студент-филолог Сергей Орлов в июне 1941 года добровольцем ушел на фронт. В первые дни войны воевал бойцом истребительного батальона, затем был направлен в Челябинское танковое училище. С начала войны и до февраля 1944 года, когда он был тяжело ранен, храбро сражался с врагами. Он командовал взводом тяжелых танков, воевал и писал стихи. Потом, лет через десять, уже пройдя бои и госпитали и поступив в Литературный институт, он напишет, вспоминая свою юность, прошедшую в Белозерске:
Приснилось мне жаркое лето,
Хлеба в человеческий рост,
И я — восемнадцатилетний,
В кубанке овсяных волос.
Таким, «в кубанке овсяных волос» под солдатской шапкой, забинтованный, словно в маске, в апреле 1944 года вернулся Сергей Орлов в родной Белозерск. Я хорошо помню его в тот далекий апрельский день, когда он в бушлате, выцветших галифе и кирзовых сапогах вплотную подошел ко мне и спросил: «Что, не узнаешь?» — и подал мне свою обгорелую руку.
Да, я его, Сергея Орлова, действительно тогда не узнал. Тяжелые ожоги на лице еще не зажили и гноились. Другой бы на его месте в таком положении продолжал лечиться в госпитале, но ему хотелось скорее вернуться домой, поклониться родной земле, за которую сражался, древнему городу, матери, школе, давшей ему путевку в жизнь. Приехал посуровевший, больной, но не сломленный. Он верил, что край родной исцелит его. И действительно, родной край помог ему прочно встать на ноги.
Встреча с друзьями, помощь врачей, моральная поддержка родных и близких как бы вдохнули в него новые силы и помогли встать в строй. В начале 1945 года Сергей Орлов стал диспетчером Белозерского технического участка. Жизнь в Белозерске обогащала молодого поэта впечатлениями, позволяла ему заглянуть в души людей, простых тружеников, и увидеть в них бесценные россыпи таланта, доброты и отзывчивости. И сколько же стихов и поэтических строк было написано в ту пору, стихов, навеянных чувством радости встречи с родным краем, чувством печали и скорби о тех, кто уже не смог прийти с войны!
Когда Сергей Орлов пришел из госпиталя домой, я, как ограниченно годный к военной службе, работал в военкомате. Помню, как он пришел к райвоенкому и показал свое пенсионное удостоверение инвалида Великой Отечественной войны. Жил он в маленьком домике по Коммунистической улице, 119, вместе с матерью и младшим братом Димой. То было трудное военное время, и Сергей жил, как и многие другие, преодолевая невзгоды, мучился с нехватками в хлебе насущном, твердо верил в Победу.
В первое время больно переживал за себя, за рубцы на лице и иногда спрашивал: полюбят ли его такого? Часто и подолгу засиживался у меня на квартире. Устроившись поудобнее и разбинтовав лицо, мною рассказывал о фронтовых буднях, о танковых атаках под Мгой и Новгородом, о том, как был трижды подбит его танк и как он чудом уцелел в последнем наступлении. Ему было нелегко говорить об этом. Сергея постоянно тянуло к людям. Он искал встреч с фронтовиками, друзьями и товарищами по школе, но их, к сожалению, было немного. Если с кем ему и удавалось встретиться, то расспрашивал во всех подробностях, интересовался, как идут дела на фронте.
Сергей Орлов любил рыбную ловлю. 9 мая 1945 года я пригласил его поехать порыбачить к отцу в деревню, в устье реки Ковжи. Сергей охотно согласился. Еще до восхода солнца мы поплыли с ним на лодке к Белому озеру. Гребли веслами; я — правою (здоровой), он — левой. На реке было тихо. Подняли снасти, вынули рыбу и возвращались к берегу. Медленно поднимался огненный шар солнца. Вдруг откуда-то издалека до нас донесся крик: «Эй, что вы сидите, кончилась война!» Мы опустили весла, обнялись и заплакали. Так с Сергеем Орловым мы встретили День Победы. Об этом позднее он напишет в своей биографии и
