Впереди показалась белая стена. В глазах уже мутнело.
Оказалось, не просто стена. Башня. Высокая.
Я обошла строение со всех сторон. Дверей нет. Окон тоже.
Села, усталость взяла свое. Спиной прислонилась к стене башни.
Погладила кота.
Глава 6. Белая башня
— Кто ты? — мелодичный голос среди окружавшей меня кромешной темноты.
— Кто ты? — глубоким баритоном вопрошает голос.
Вокруг зажигаются крохотные яркие звездочки. Две, десять… И вот уже целый хоровод танцующих мотыльков исполняют замысловатый танец.
Я кружусь вместе с ними. Как легко! Я искрящаяся звездочка, я сверкающий мотылек. Вихрь движений.
— Кто ты? — бас, словно набат.
— Вика…
— Кто ты?
— Человек.
Жарко. Полыхает пламя. Я сама есть пламя. В отблесках язычков отражались люди в серых балахонах, рыцари на вороных конях, принцессы в шикарных платьях.
— Я историк…
— Хм, а вот это интересно.
Резко открыла глаза.
Рядом со мной на стуле сидел полный пожилой мужчина. Круглое лицо, выцветшие голубые глаза. Доброжелательный взгляд.
Он с интересом разглядывал меня.
А я полулежала на мягком кресле. Спиной чувствовала холодную ткань. На мне толстое пуховое одеяло. Подняла его — все та же белая тряпка. Ну, хотя бы на честь не покушались.
— Пришла в себя, это хорошо…
Очевидно, толстячок хотел что-то еще добавить, но в этот момент словно из ниоткуда возник большой пушистый шар и с воплем прыгнул прямо в меня.
Рефлекторно схватила шар. Два года баскетбола не проходят даром.
Шар оказался Муром.
— Ох, кот, ты меня чуть до инфаркта не довел, — пожурила разбойника, — ты здоров!
Последнее, что помнила — сильная жажда и слепящее солнце. Наверное, я потеряла сознание. А этот добрый мужчина спас нас. А Мура еще и вылечил.
— Спасибо вам большое, — с жаром благодарила я старика, — Спасибо! За то что вылечили кота, что спасли меня.
— Не лечил я твоего кота, девочка, — смешливым добрым голосом ответил мужчина. — Кот при нашей встрече был абсолютно здоров и очень активен.
Толстячок повернулся правой стороной лица, по всей щеке красовались четыре красные полосы.
— Твой защитник подумал, что я хочу причинить тебе вред и напал на меня.
— Мур, как же так, — укоризненно посмотрела на кота, — сначала бьешь, потом думаешь?
— Мр, я как ты, — он мурлыкнул?! Или мне показалось?
— Как я?
— Как ты, — кивнул старик. — Это же твой фамильяр, в нем твои самые яркие черты усилены в несколько раз.
— Меня зовут Зик, — представился толстячок. — Я Хранитель Белой башни.
— Вика. Еще раз спасибо. И… простите моего Мура.
Кот тем временем лежал у меня на коленях и молчал. Немым притворяется? Или обычным котом? Так Зик уже раскусил его. Значит, все-таки фамильяр. Мой фамильяр.
— Позавтракаешь со мной? — конечно, да! Я голодна как сто сарацинов. Но вслух сказала, — с удовольствием.
Встала с кровати. Кот устроился удобнее и собирался, видимо, проспать завтрак.
— Я его уже накормил, — заметил мой взгляд на кота Зик.
— Мне очень неудобно, — смущенно отвела глаза, — но не найдется ли у вас какой-нибудь одежды?
— Конечно, — смутился и толстячок, — сейчас что-нибудь найдем.
Штаны оказались коротковаты, будут бриджи. Широковаты — обвяжем веревкой пояс. Рубашку завязала на талии узлом. Даа. Но все же лучше, чем белая тряпка.
Зик уже накрыл стол. Подумала, что эта комната у него и спальня, и столовая, и кабинет — я заметила письменный стол и несколько книжек на нем.
Яичница, апельсиновый сок, печенье. Божественная еда.
— Кто ты, девочка? И откуда взялась под стенами моей башни?
— Я Вика, — а что я могла сказать?
Может он тоже воин Света? Хотя, если бы это было так, не сидел бы напротив меня так спокойно.
— Пойдем, я хочу тебе кое-что показать.
Кристалл. Выше меня. Стоял на… Нет, я не поверила глазам. Висел в воздухе! Переливались в свете солнца острые грани. Он прекрасен. Коснуться его показалось кощунственным.
— Ты говорила во сне, — обратился ко мне Зик, — и говорила много необычного, ругалась на каких-то инквизиторов. Кто это кстати? Даже на языке мертвых говорила — in vino veritas.
Наверное, про бутылку вина, оставленную в избушке вспомнила.
— Мертвый язык? — уточнила я.
Все-таки есть разница. Мертвый язык — это язык, носителей которого нет в настоящее время. То есть ни один ныне живущий народ не нем не разговаривает. А язык мертвых — это что-то из области мистики.
— Язык мертвых, — повторил Зик.
Какие красивые грани у кристалла.
— А еще ты сказала, что ты историк. Как такое может быть? Ты же женщина?!
Что ответить? Господи, да что ответить?
Велиар «сценарий» догадался написать, а инструкции мне дать — «не интересно». Кому не интересно? Мне?
— Скажи, — Зик схватил меня за руку, — кто ты?
Я молчала. Зик вздохнул.
— Молчишь? Давай я расскажу тебе. Я — ученый, историк. И это мой кристалл, — взмах руки. — Он фиксирует все, что происходит в мире и передает мне образами. Я все записываю в свитки, — Зик повел рукой и я увидела стеллажи со свитками. Как я раньше не заметила.
— Все-все? — не поверила ему.
— Все, — вздохнул мой «коллега», — вчера вечером он зафиксировал странное никогда ранее не встречавшееся возмущение Сил. И буквально сразу появилась ты. Откуда? — не дождавшись ответа продолжил, — Кристалл фиксирует все в этом мире, понимаешь? Рождение и смерть, перемещения по миру и прочее, прочее. Твоего рождения мой кристалл не фиксировал. Ты из другого мира?
— Да, — можно было и не отвечать.
— О! Я так рад! — толстячок размахивал руками, пританцовывал на месте, наконец, подбежал ко мне, обнял. — Я знал! О! Я знал!
Уже позже за обедом я узнала причину восторженной реакции.
— То есть, — сытая и довольная я как никогда была расположена к беседе, — Ваш кристалл фиксирует абсолютно все события в этом мире. Но не находите ли вы, что это несколько однобоко? А как же мотивы? Настроение?
— А, — взмахнул рукой Зик, — этим занимаются летописцы. Десять разных историй на одно событие — это не научно.
