«Ты слишком спокойна…» — говорил Велиар.
Да меня просто разрывало от эмоций! А это значит, что в мою голову он залезть не может. Только видит мои внешние реакции. А это уже не плохо.
Некогда дальше размышлять. Надо действовать!
Быстро соскочила на ноги и подошла к шкафу. Хлам, хлам, еще раз хлам. Ага! Ботинки! Бегать по лесу в белой тряпке на голое тело я еще согласна. Но босиком — нет, спасибо.
В белой тряпке! До меня дошло. Да я же светиться буду за километр! Надеть на себя тряпье старой ведьмы… фу.
— Кот! Мур! Ты где? — звала я котика.
Мур неторопливо подошел ко мне.
— Пойдешь со мной? Или здесь останешься? Решай, только быстро, — спешно проговорила коту.
— Куда-то собираешься, ведьма? — раздался ехидный голос. А, еще этот, который мне за свое убийство благодарен будет.
«Это твой враг. Он воин Света. Находит и уничтожает ведьм…» — вспомнила я слова Велиара.
То есть, выходит, что я, по задумке писателя, — ведьма, а этот сумасшедший, который оказался не сумасшедшим — инквизитор. Ведь в моем мире именно инквизиторы сжигали ведьм.
Я подошла к столу.
— С тобой, световоин, никто не разговаривает, — сказала я ему, — Будущие историки всплакнут, конечно, от такой потери. Но! Убивать тебя не буду, и не проси.
«Не хотелось бы, чтобы тебя сожгли так быстро», — всплыла в памяти фраза. Чтобы так быстро! То есть, в его планах мое сожжение?! Но не так быстро. Через недельку, наверное. Точно демон. Хотя и некоторые боги на это горазды. Им дай волю, они человеку нормальных смертей не оставят. А я кто в памяти потомков буду? Коварная ведьма — это та, которая исчезла. Велиар врал, не могла по моей воле. Богам веры нет. И демонам тоже.
— Как зовут тебя, великий воин, избивающий и пытающий беззащитных слабых женщин? — язвительно поинтересовалась у связанного.
— Зачем тебе мое имя, ведьма? Привязать к себе?
— Что? — удивил, нет слов, — сдался ты мне, in-qui-si-tor, — последнее слово постаралась произнести максимально пренебрежительно.
— Следователь? — показал знание латыни воин, — какой я тебе следователь? Я воин Света!
— Какой ты воин и какого света?! — вдох-выдох, и уже более спокойно, — Воин против равного на бой выходит. Воин — это тот, кто в сражениях на благо родины славу добывает. А тот, кто женщин пытает и убивает, тот не воин, тот, — твердо, — инквизитор.
— Ведьма — не женщина, она не человек, — сколько искренней злобы в голосе, — она оружие Тьмы!
— Живи, фанатик, — вздохнула, — Оцени мою душевную доброту.
— При следующей нашей встрече ты умрешь, ведьма!
— Меня зовут Вика, попробуешь привязать? — усмехнулась в ответ. Но так как девушка предусмотрительная, все-таки не полное имя назвала.
Терпеть не могу бегать.
На небе также светили луны. Сколько я спала? Немного. Судя по внутренним ощущениям, не больше часа.
Второе дыхание. Кто его только придумал. Чистый адреналин в крови. Страх.
Яркие глаза с фанатичным блеском. «При следующей встрече — умрешь». Я поверила. Сто тысяч женщин расстались с жизнью во времена охоты на ведьм. Сто тысяч. И это только официальные данные. Говорят, что одна смерть трагедия. Больше — уже статистика. Увы, это так. Перед глазами всплывали сухие факты, вычитанные в учебниках. Суды инквизиторов. Пытки — в этом им не было равных. Дыба, иглы, испытание водой. Казнь.
Извращенные маньяки, садисты под защитой церкви. Инквизиторы. А он называет себя воином.
Викинги, в моем понимании, настоящие воины.
Все мировоззренческие концепции можно разделить на два типа: жизнь есть страдание и жизнь есть удовольствие. Но есть редкие исключения.
В свое время, я влюбилась в мироощущение викингов. Предсказали ему, что завтра в битве погибнет? Что сделает викинг? Будет избегать битвы? Нет! Он еще яростнее, еще жестче будет сражаться. И заслуженно вознесется в Валгаллу.
Вот так надо прожить жизнь. Мы все смертны. Но каждый момент своей жизни должно проживать с максимальной отдачей. И даже твердо зная, что осталось прожить свой последний день, подтереть сопли, слезы и идти вперед. Вывернуть душу наизнанку и найти силы.
Ночной лес не способствовал размышлениям на философские темы.
За оставленного в доме инквизитора я не переживала. Через час найдут, если исходить со слов Велиара. Сказал ли он правду? Или я зря бегу и инквизиторы с веселым улюлюканьем и не думают за мной бежать. И кто найдет?
Чувствовала рядом пушистого кота. Он как будто слился с моей тенью.
Вдруг пустота.
— Мур?
Котик лежал на боку, язык свесился из пасти.
— Ну ты даешь, кот! Даже я еще бегу, а вы, животные, выносливее людей.
— Моей ведьмы больше нет. Сил нет, — услышала в ответ.
— Чувствительный какой. И зачем так переживать? Она тебе даже имя не дала, — ворча под нос, я взяла кота на руки и пошла дальше. Мур свернулся на руках клубочком.
Тени из черных становились серыми. Послышалось щебетание. Лес просыпался.
— Моим котом будешь. Я, конечно, не ведьма. Да и кормить тебя нечем, — продолжала я. — Но это пока. Пока мы едины — мы непобедимы! Слышишь?
Ответа я не дождалась.
Кто такие фамильяры? По понятным причинам, я о них ничего не знаю. Я о ведьмах то ничего не знаю. Не верю в их существование. В моем разумении ведьма — оговоренная женщина, незаслуженно осужденная и казненная. Инквизиторы хорошо постарались в свое время.
Точно! Инквизиторы не только ведьм сжигали, но и кошек, из-за чего, по некоторым версиям, чума обретала такой масштаб. Мало кошек — много крыс. А крыса — переносчик заболевания. Так кто в итоге виноват в пандемии чумы?
Кто такие фамильяры? Интересно, они все такие чувствительные, или мне особый попался. С тонкой душевной организацией.
Кот спал на моих руках.
Я шла дальше. Знала ли я куда иду? Нет, главное подальше от этих воинов.
Рассвело.
С некоторой дрожью в теле подняла глаза на небо. Солнце у них одно?
Одно. Выдохнула. Может не так сильно наши миры отличаются.
Я шла дальше. Тяжесть кота на руках становилась все ощутимее.
Не может же лес быть бесконечным. Выйти бы хоть куда-нибудь. Найти ветеринара, я вздохнула. Успеть бы. Бедное животное уже никак не реагировало на мои слова.
А если он умрет на моих руках?
Нет, надо думать о другом.
Я шла дальше. Солнце поднялось выше. Сколько человек может идти без остановки? Возможности человека безграничны, учили нас. Но не мои. Идти становилось все тяжелее.
