Через жалкий час вся компания сидела в ближайшей забегаловке и спешно обедала. Они почти не разговаривали, — только обменивались веселыми взглядами ла рассматривали друг друга.
Евгению — на вид было лет двадцать семь. Скорее всего — меньше. Тяжелая работа и недоедание явно отразились на его внешности. Да еще эта профессиональная прокопченность… А так — обычный. Неуловимо напоминал актера Леонида Быкова в роли Маэстро, и от этого симпатия к нему только росла. Лицо молодое, а в глазах такое… Ел сдержанно, на сотрапезников поглядывал без навязчивой пристальности, хотя Оля на радостях ему любую бестактность бы простила. Это же надо! Русский!
Евгений, слегка контуженный резким поворотом в своей судьбе, с наслаждением жевал почти позабытое на вкус мясо и не думал о будущем. Не пропадет, главное — от ярма освободился. Да как! В лучших российских традициях — за бутылку. Как Ольга профернула этот финт, он так и не понял. О чем и спросил.
Пашка рассмеялся. А Сима уточнила:
— Все просто, Жень. Ты сколько этому жирдяю был должен?
— Семь с половиной золотых.
— А мы с Олюшкой накрутили ему штрафных на двадцать с лишним. Стражнику так хотелось заполучить эту выпивку, что он на все был готов согласиться. И на штраф, и на компенсацию, и тебя отмазать. Купчина, естественно, на дыбы — ну ты видел, да? Про взятки орал и прочее непотребство. А страже оно надо? Оля возьми и предложи компромисс — купчина твой долг аннулирует, стража бумагу магически заверяет. Купчина обходится испугом и парой монет низшим чинам, разводящий получает свою законную бутылку, ты на свободе и без долгов. Кстати, Оль! Что там за пойло было?
— Да вот, — Оля достала из кошелки, бдительно сохраняемой Митькой, второй штоф. — Покажи Цуэту, спроси, за сколько можно такое загнать? Я хотела на сахар сменять, но теперь не получится — Жене на обзаведение нужно будет.
Сима неодобрительно поморщилась — негоже аборигенов спаивать, но штоф взяла.
— Жень, — перевела она тему, — а кем ты был?
— И сколько тебе лет? — Добавил Пашка.
— Зовут меня Евгений Семенович Кобзарь. Я с тридцать седьмого года. А работал в колхозе. На Белгородчине.
— Кем работал, — живо поинтересовалась Ольга, которая не верила своей удаче.
— Парторгом.
— Евгений Семеныч, родненький! Иди ко мне работать?! Христом богом прошу!
Именно этот момент и выбрал лавэ Шенол, что бы объявиться — негоже, если его помощница надает обещаний, которые не сможет выполнить.
Глава 5
Явление небожителя
Удивленный вздох посетителей загасил гул застольных бесед, вышибала перестал сторожить не в меру энергичного выпивоху. Даже стук ложек по мискам стих — народ пялился на золотые галуны высшего аристократа. В лицо ему и глянуть не смели — а ну как внимание привлекут, случайно перехватив взгляд. Откуда он вообще взялся, этот сановный муж? В полутемном закопченном зале едальни царедводец из военных был инороден, как свежайший оранжерейный фрукт в кормушке для скота.
Вышибала и хозяин заведения недоуменно переглянулись — нет, вроде как с ума они не сошли ни вместе, ни порознь — не было вельможи средь посетителей, не входил, за стол не садился. Точка!
Лишь одна компания, казалось, не заметила наступившей напряженной тишины. Та самая, перед столиком которой и остановился златокительный. Как вела тихую, но оживленную беседу на странном языке, так и…
Первым на изменившиеся обстоятельства отреагировал Мит. Он с ужасом и восторгом смотрел на сурового вельможу, возникшего ниоткуда. Этого полуседого мужчину в великолепнейшем мундире Митька уже видел — тот не так давно бывал в их лавке. Да и через год Мит не забыл бы его — вона, какие у его друга Пашки и его тетушки знакомые! Митька в тот вечер волок пакет с покупками до извозчика и обмирал от возбуждения и восторга. Тогда и услыхал, как вознице велели ехать к Корпусу Наездников. Вот какие у них с тетей Серафимой друзья!
Раим скользнул взглядом по парнишке — заметил, постреленок, и узнал. А иномиряне никак не оторвутся от своего свежеобретенного соотечественника. И что в нем особенного, чему радуются? Его помощница смотрит на этого плохо отмытого мужичка с такой надеждой, а главное — с таким теплом и заинтересованностью, что…
Ольга, наконец, заметила хмурое начальство. Удивилась так, что сама себе не поверила — толкнула локтем Павла. Тот пару раз сморгнул, расплылся в радостной улыбке и вскочил, как и положено рядовому перед генералом. Это и привело Ольгу в чувство. Чувство было… хорошим, что немало удивило Раима. Помощница была ему рада, совершенно определенно — рада. И ни тени вины Ольга за собой не чувствовала.
— Будете обедать, господин Шенол? — спросил она спокойно. — Здесь неплохо кормят.
Пашка уже махнул рукой подзывая подавальщика и засуетился, добывая еще один стул. Свое место он уступил и лавэ решительно уселся за стол — неожиданно ему стало интересно: что за тип этот новый персонаж. А хотел просто забрать своих подчиненных в приказном порядке.
— Чистый прибор, — велела Ольга подскочившему половому. — Чистый, а не ополоснутый в тазу с грязной водой. Понял ли? — в голосе была требовательность платежеспособной и не слишком покладистой клиентки. — Вот это, — она указала на опустевшее блюдо из-под запеченного мяса, — повторить. Да с пылу с жару подай, а не чуть тепленьким! Сыру мягкого тонко нарезать, перца молотого и горячих лепешек. Еще свежей зелени и маслица в соуснике. Да ступку прихвати с пестиком. Живо!
— Господа не желают промочить горло? — залебезил официантик, стараясь прикрыть жирное пятно на переднике ладонью. — Только что откупорили бочонок свежего бирса.
— Пусть принесет на пробу, — неожиданно подсказал Мит. Ну не хотелось парнишке, чтобы такому важному господину не понравилось.
Бирс оказался вполне приятным напитком — слабенький сидр из какого-то фрукта. Стоило взять на заметку. Ольга достала из кармана памятную самописную бумагу, подаренную лавэ для записей с голоса, и прошептала: бирс, вкусный напиток. Шептала по-нрекдольски — русского алфавита чертово колдунство не ведало.
Евгений Семенович наблюдал явление «благородия» с некоторой опаской — тот явно неспроста нарисовался. По душу новой знакомой он заявился, ей-ей. Как бы добрейшая Оля не пострадала. Насмотрелся старый Кобзарь на всякое начальство, но таких, золотом шитых и генералистых, в его «коллекции» не было. А этот — ну чисто белогвардеец при чинах. Не выветрилась еще классовая неприязнь к сытым и благополучным, хоть стар он уже и перестройку, так ее наперекосяк, пережил. Потому и беспокоился за Олю и пацана, готовился принимать недовольство барина на себя, если что. Сильно беспокоился и не знал (да откуда бы?), что вот сию секунду снискал первую симпатию у самого́ попечителя наездников.
— Я вам сейчас всех представлю… — Заговорила Оля немного суетливо, желая сгладить неловкость первой встречи.
