и показал на шкаф с сигарами: — Никит, а может по одной после обеда? — спросил и тут же, будто не до конца отдавая отчёт произнесенному, пожал плечами: — Если хочешь, конечно. Один черт, куришь…
Я кивнул и спросил:
— Что бы ты посоветовал, пап?
Он взмахнул ладонью и потянулся к узлу галстука, ослабляя его:
— Честно говоря, я даже не знаю. Может, «Ойо де Монтеррей»?
* * *
«Мальчики», «Сёмочка», «Никитушка» — до тошноты вымораживающие и противоестественные обращения. Только я их терпел. Заставлял себя не скрежетать зубами слишком громко и что-то отвечать, когда Милана, обращалась ко мне.
Вроде бы никто не просил ее нарушать тишину за столом — в присутствии Миланы ощущение неловкости между мной и отцом зашкалило до физически ощутимого.
Отец и без вопросов своей пассии был прекрасно осведомлен и о моем переводе, и о работе, но Милана словно задалась целью вывести нас на диалог. Вытягивала из нас обоих по слову или предложению и никак не унималась. Разговор, который худо-бедно начался в кабинете, окончательно расклеился, стоило в нем появиться новому участнику. И черт побери, я никак не мог вытравить из себя все сильнее подзуживающее желание бросить приборы на стол и рявкнуть, чтобы Милана заткнулась и дала всем спокойно поесть.
— Мила, будь добра, помолчи немного, — достаточно понятно, что просьба вот-вот прозвучит в другом ключе и тоне, произнес папа. Тронул Милану за руку и внезапно мягко добавил: — У Никиты был тяжёлый перелет, — перевел взгляд на меня и после показал на соусницу: — Добавь побольше.
— Спасибо, папа, — кивнул я с благодарностью.
Полил утку клюквенным соусом и с какими-то невероятным наслаждением выдохнул в такой желанной тишине. Где единственными звуками были лишь редкий звон столкнувшихся невзначай вилки и ножа и еле слышное шуршание салфеток.
Я даже смог расслабиться и почувствовать вкус приготовленного Миланой обеда. До которого, при всем желании, не хотелось докапываться. Утка оказалась вполне съедобной, овощное рагу с фасолью — приятным, а непривычно треугольный ноздреватый хлеб не покупным.
— Милана сама печет. Не часто, — негромко прокомментировал мой вопросительный взгляд отец и, кажется, растерялся от вырвавшегося у меня замечания:
— Зря. Вкусно получается.
Взяв ещё один ломоть хлеба, я краем глаза посмотрел на стушевавшуюся Милану и, к своему удивлению, обнаружил, что она больше ковыряет в тарелке, чем ест. Можно было смело сказать, что за время обеда она в принципе ничего не съела. И это озадачило меня. Даже больше — заинтересовало. Настолько, что несколько раз украдкой смотрел в ее сторону, и лишь заметив подрагивающие пальцы, подумал, как нелегко даётся Милане обед и мое появление.
— Милана, — начал было я и, переглянувшись с изумленным отцом, решил хотя бы попробовать пообщаться. — А вы только хлеб печете?
— Я… пока да, — нервно улыбнулась она, отложив приборы и спрятав ладони под стол. — Галина Павловна несомненно готовит лучше. И это ее работа. Я… — стрельнула глазами в сторону отца, будто спрашивая стоит ли ей продолжать, и окончательно растерялась, когда он взял ее за руку.
— Мила подумала, что Галина захочет помогать дочери после родов. Все же первая внучка, да и дополнительные выходные Гале не помешают, — закончил за Милану папа. — Попробовала и как-то незаметно втянулась. Да, Мил? — спросил, улыбнулся ответному дерганному кивку и взглядом попросил меня перевести тему в другое русло.
Правда, глядя на Милану, я сам растерялся и ляпнул первое пришедшее в голову:
— Пап, а ты можешь пробить одного человечка? — Осознал, какую дичь отмочил, сглотнул и поспешил заверить вмиг ставшего серьезным отца: — Не переживай, это девушка, и я никуда не вляпался. Просто хочу удивить ее при встрече. Такой вот у меня странный способ знакомиться, пап.
— Крайне странный, Никита, — подтвердил он. — Пригласить куда-нибудь не пробовал? Вроде бы ты у меня не Квазимодо.
— Не Квазимодо, но чтобы пригласить и получить гарантированное согласие, надо, как минимум, заинтересовать. Чтобы заинтересовать, мне нужна информация. Дальше я сам справлюсь.
Более бредовое объяснение моей просьбы сложно было придумать, только я прикрылся им, напустив в голос как можно больше беззаботности, и даже глазом не моргнул, когда папа принялся сверлить меня своим взглядом.
— Допустим, — согласился отец, усмешкой демонстрируя, что не поверил ни единому слову. — Имя и фамилия у девушки есть?
— Естественно, пап. Амели Резкая.
Глава 5. Амели
Будильник орал благим матом уже пару минут, а я не могла найти в себе силы, чтобы протянуть руку и отключить его. О том, что после этого еще и встать придется, даже думать не хотелось. В голове — пустота, в теле — слабость. Это обычная реакция моего организма на приступы, вот только приступов не было очень давно. Отвыкла.
Барабанная дробь по батарее заставила сесть и дотянуться-таки до будильника. Нервная соседка снизу частенько реагировала подобным образом на любой, даже самый незначительный шум в моей квартире. Иногда хотелось сорваться и поорать на нее, но я старалась держать себя в руках — переезжать с насиженного и безопасного места из-за конфликта с соседкой мне не хотелось.
Я избавилась от одеяла, сменила влажную от пота пижаму на просторную футболку и, пошатываясь, держась за стеночку, направилась на кухню.
От солнечных лучей, бьющих в окно, возникло непреодолимое желание зажмуриться. Глазные яблоки словно мелким песком запорошило, из глаз полились слезы. Пришлось потратить несколько минут на то, чтобы привыкнуть после полумрака спальни к залитой солнцем кухне, дать себе возможность перевести дыхание и собрать остатки сил.
Щелкнув кнопкой чайника, бросила в большую, на пол-литра, кружку три столовые ложки заварки, в два раза больше сахара и несколько долек лимона. Залила ядреную смесь кипятком и выждала пять минут, чтобы чай заварился. Все это время я старалась лишний раз не шуметь, потому что каждый относительно громкий звук звучал как пожарный колокол — громко и тревожно.
Ублюдство.
Телефон заорал опять ровно в тот момент, когда я рискнула сделать первый глоток бодрящей бурды. Дернувшись, зашипела от того, что обожгла язык. Судя по рингтону, звонил Дима, и мне сейчас совсем не хотелось с ним разговаривать. Но я игнорировала его вчера весь день и вечер, поэтому взять трубку было необходимо.
Правда, удалось сделать это далеко не сразу. Сначала пришлось миновать коридор и откопать смартфон в складках одеяла, куда я его засунула, победив будильник.
— Алло, — проскрипела и поморщилась, когда сорванные связки дали о себе знать.
— Ты заболела? — тут же забеспокоился мой парень. — Я весь день вчера не мог до тебя дозвониться.
— А… Да. Температура поднялась, горло
