Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 30
Лиля
Что-то внутри вдруг открылось, Лина внезапно стала очень хозяйственной. Может быть, ей просто некуда девать энергию, ведь она всё время сидела дома. Но, в любом случае, весь дом вдруг засиял от чистоты, а вещи, до того сложенные по темным углам, то исчезали, то находили своё место на полках и в шкафчиках.
Много вещей нераспакованных было с её родного дома. Мать как отдала эти черные пакеты с её вещами, так они и лежали там. Лина выкидывала всё, что напоминало ей о матере, быстро перебирая одежду и безделушки, кидая их в мусорку. Вещи навеяли воспоминания, от которых слёзы выступали на глазах, но она их упорно смахивала, не желая грустить в столь приятный период её жизни. В мусорку полетели сломанный светильник, старая юбка, косметичка с наполнением, красное тряпье, туфли, портфели, сумки, мягкие игрушки, статуэтки. Наверное, единственное, что она не решилась выкинуть — странная мятая тетрадка, которую потрепало время. Взяв её в руки, она сначала опешила, ведь школьные вещи она всегда выкидывала сразу после окончания года, а тут — тетрадь.
Но открыв её, с первых страниц стало понятно, что писанина внутри точно не школьная. Лина сидела, глупо улыбалась и смотрела на корявые строчки. Почерк у неё всегда был некрасивый, но она думала, что это её особенность. Тетрадь пахла чем-то таким тоскливым, влажным и холодным, что Лина поёжилась от накатывающей печали.
Она помнила, что в тринадцать лет жизнь ей показалась тяжёлой, поэтому и Лина записала всем прощальные письма, уже и дату смерти выбрала. Что остановило? Наверное, надежда в лучшее.
Прочитав пару страниц, она прикрыла тетрадь. Как это всё было наигранно, как не по-настоящему. Забавно было читать о любви, о тоске по людях, о жалости. Что за чушь?
«Хоть я и не была чем-то важным для друзей или хорошей дочкой, я верю, что я была кем-то очень хорошим,» — гласила кривая строчка. Да Лина была никем для всех. Всегда она оставалась чем-то забытым и неопознанным. Может, и была хорошей, только вот уже никто это не сможет подтвердить.
Бывает чувство, когда находишься на волоске от опасности. А Лина находилась на волоске от смерти. Но ощущать это начало только сейчас, когда опасность быть убитой от своих же рук миновала.
С тяжёлым сердцем она переворачивает страницу. Почему-то на этом листе почерк стал настолько дерганным и непонятным, что Лина хмыкнула, прежде чем разобрала хотя бы первые слова. Но после, побледнев от ужаса воспоминаний, она научила не то читать, не то просто вспоминать, словно заученную песню или стих:
«Прощайте, друзья по несчастью, живите, пожалуйста, долго, но уже без меня. Навсегда забудьте меня, не смейте горевать, жизнь — праздник, но у меня вечный траур, я здесь лишняя,» — и Лина тихо вытирает слёзы. Письмо кончилось, но Лина вспоминала всё, что ей хотелось сказать людям. Это письмо казалось лживым, ненастоящим. Она лишь хотела, чтоб из-за неё никто не переживал, но настоящее правдивое письмо Лина убрала куда-то в далёкий угол.
Ненависть — единственная эмоция в то время, испытываемая к людям. Она до сих пор помнила резкие и ужасающие высказывания про мать, братьев, друзей и знакомых, когда при письме руки её тряслись от обиды и злости к ним. Мурашки по коже проходились, когда она вспоминала строчки, где проклятья сыпались безустанно. Лина убрала эти письма, ведь они были очень оскорбительными и злобными, она бы пожалела, если бы умерла, оставив после себя эти записки. Она бы жалела — но зато не соврала бы.
Угол всё же оказался недалёким — у корки тетради прилеплен на скотч лист с тем самым письмом. А можно ли это назвать письмом? Письмо-то когда-то должно достигнуть получателя, иначе это просто записи. Лина улыбнулась своей глупости. Если бы она умерла, то люди бы всё равно прочитали оба письма. А может и вообще не прочитали ни одно. Кому какая разница? Лину и при жизни никто не хотел слушать. Следующая страница:
«Простите, пожалуйста, меня. Если я кому-то когда-то сделала что-то плохое, простите, я не специально. Не ищите меня, хотя вы знаете, где я. Мне жаль, что я умерла сейчас, а не раньше. Я не могу так больше, боже. Я не хочу в ад, но я больше не могу так жить. Я не могу так, я не хочу жить вечно вот так, честно. Вы мне не близкие люди, извините. Мне жаль, что пришлось разделить свою короткую жизнь с вами. Лучше бы я умерла до встречи с вами. Вы точно не являетесь причиной моего самоубийства, но также точно не являетесь теми, ради кого я жила. У меня на душе столько обиды и ненависти к вам накопилось. И каждый из вас просто отвратителен. Каждый по-своему. Но вы всё равно лучше одиночества, наверное… Да, я понимаю, что такое нельзя говорить, но я всю жизнь молчала, я для вас такое ничтожество так почему вы должны быть для меня хоть кем-то? Я больше не буду говорить о любви, ведь это неправда. Не вините себе, никто из вас не виноват, не смог бы спасти меня, это точно. И не играйте в богов, не говорите, что если бы я кому-то сказала, то кто-то помог бы. Нет. Я так решила, это Я решила. Могу ли я хоть одно решение в жизни решить сама? Вы утяжеляли мне жизнь, вы заставляли меня чувствовать ничтожеством, но вы всё ещё не являетесь теми, из-за которых надо умереть. Всю жизнь хотела это вам сказать — не сказала. Так пусть хоть после смерти вы услышите правду про вас, которые я бы хотела никогда в жизни не знать. За свою смерть я сама несу ответственность. Я не хочу, чтоб вы мучились всю жизнь из-за меня, я просто хочу чтобы вы знали, что я вас никогда не любила. Я для вас никто, вы для меня никто. Действительно все. Я готова к этой смерти, но это не значит, что я готова провести вечность в аду. Но я не знаю, что хуже: ад или моя жизнь. Прощайте навсегда, мои дорогие когда-то, твари. Как вас земля носит? Возникнет желание посмеяться — смейтесь, я и так уже знаю, насколько вы гнилые ублюдки, собрались в стаю баранов и кидаетесь на
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 30
