автомашина с мебелью и узлами. Сверху, где были эти узлы, свалилась детская ванночка и загрохотала по мостовой. Потом зашипел фиолетовый огонек сварки. Это сваривали железную ограду.
Яков Федотович вышел во двор, помог женщине, которая укладывала в ванночку узлы с вещами, потом отошел к ограде, оглядел издали весь дом.
– Ну как? – спросила, подойдя к нему, Александра Максимовна.
– Хорошо! – сказал Павлов.
Он подошел к стене и написал на оштукатуренных кирпичах:
«Дом принял восстановленным. Я. Павлов».
Потом крепко пожал обе руки Александре Черкасовой:
– Спасибо!..
От Александры Максимовны Павлов узнал о Светлане.
– Ведь вас давно тут ждали, – сказала она Якову Федотовичу. – Всё надеялись, – может, вы знаете что-нибудь о родных этой девочки.
– Нет, – сказал Павлов, – я о ней ничего не знаю. Видел только ее и мать минуты две, не больше.
Яков Федотович в тот же день уехал из Сталинграда, и повидать Светлану ему не удалось. Однако спустя несколько лет Павлову снова довелось побывать в городе, где он воевал. Яков Федотович знал, что, после того как часть полковника Кубанова покинула Сталинград, Светлана осталась жить в детском доме, а когда ей исполнилось восемь лет, пошла в школу.
В этот день на улицах Сталинграда было особенно много цветов. С пестрым букетом шла и Светлана.
В конце августа в Сталинград приехала в отпуск Елена Крылова. Она проверила всё, что Светлана подготовила в своем шкафу ко дню Первого сентября, и чуть подобрала плечики на ее белом школьном переднике, хотя Света считала, что передник ей как раз впору. Такие передники вместе с новым платьем, сумкой и всякими письменными принадлежностями выдали в детдоме всем, кто в этот день впервые шел в школу.
К первому занятию Светлану провожала в школу Елена Крылова. На площади Павших бойцов она купила букет цветов для Светиной учительницы. Справа и слева, вдоль всей широкой сталинградской улицы, шли мальчики и девочки – сосредоточенные, чуть озабоченные, с такими же сумками, как у Светланы, и с букетами в руках.
Школа… Не сразу привыкла к ней Светлана.
В первый день, на втором уроке, она поднялась и, поставив ногу прямо на парту, начала зашнуровывать новый ботинок.
– Света, ты что? – спросила учительница.
– Ничего. Развязался.
– А разве так делают?
– А как?..
Светлана еще не понимала, что школа – это дисциплина и порядок. Ей казалось, что и тут она играет, как в малышовой группе детского сада.
Светлане очень нравились переменки, и, когда зазвонил звонок, она сказала: «Не пойду, еще поиграю».
Но все девочки побежали в класс, и ей пришлось идти за ними. Зато в середине последнего урока Светлана спокойно взяла сумку и зашагала к двери.
– Света, ты куда? – остановила ее учительница.
– Домой. В детдом. К нам сегодня шефы приедут.
– Нет, Светочка, останься, – сказала учительница. – Кончится урок, и тогда ты пойдешь со всеми.
Когда прозвенел звонок, Светлана вышла из класса, но ее еще не отпустили домой. Вместе с девочками и мальчиками своего класса она прошла в большой зал, где стояли в ряд старшеклассники – такие высокие, что Светлане странно было видеть на девочках белые передники. И младшие, впервые пришедшие в школу, выстроились против своих старших товарищей. Каждый старший школьник протянул каждому малышу-новичку пузатую корзинку из прутьев. В детдоме Светлана любила плести такие корзинки. Только эти были куда красивее.
«Что это? – подумала Света. – Зачем столько корзинок?»
В одной корзинке были желтые груши и красные яблоки, из другой свешивалась кисть синего винограда.
Высокая длиннорукая девушка оправила белый передник, достала из кармана тетрадный листок, развернула его и прочла, обращаясь к новичкам:
– «Ребята!.. – Она снова одернула передник и набрала воздуха, как это делают перед нырянием в воду. – Ребята!..» – Можно было подумать, что в бумажке записано одно это слово. Девушка зажала в руке листок и, не глядя в него, сказала: – Вот что я вам скажу, девочки и мальчики. Вот так же и я, и все мои подруги пришли сюда, в эту нашу школу, в первый раз в жизни. А что мы тогда умели? Из кубиков складывать слова и рисовать косые палочки. И то палочки получались и косые, и кривые. А, что говорить! Нас тут учили. И сколько же терпения было у наших учителей! А теперь мы сами учить можем. Ну, об этом потом. Вот этот виноград. Вы не пугайтесь, что он еще кисловатый. Через год-другой будет сладким. Мы его сами вырастили. А груши наши премию получили на районной выставке. Попробуете – убедитесь. Так что я хотела вам сказать?.. Она заглянула в бумажку, но только на мгновение.
– Ребята! Мы дарим вам эти фрукты в знак того, что наша родная школа научила нас не только грамоте, без чего человек в жизни слеп, но и труду, без чего человек в жизни как без рук. А ведь про многих учеников нашей школы говорят, что у них золотые руки… Она снова зажала листок из тетрадки и теперь уже совсем не смотрела в него. – Знаете, ребята, ведь после войны земля вокруг нашей школы была так усеяна осколками снарядов и бомб, что их можно было сгребать лопатой. Теперь на этой сталинградской земле вырос сад. Я и мои товарищи на земле, отвоеванной кровью наших отцов, научились растить деревья, собирать плоды, перевязывать молодые стволы, удобрять землю. В этом году я кончаю школу и на всю жизнь останусь в саду: буду агрономом-садоводом…
«Она совсем как взрослая, вроде учительницы, – думала Светлана, – а школьница». Света придирчиво разглядывала высокую девушку, внимательно слушала ее, и ей особенно понравились ее слова о том, какое огромное счастье сознавать: это сделали мои руки.
Человек, знающий труд, крепко, уверенно стоит на земле и не только знает мир вокруг, но живет в нем хозяином, а не гостем: он по-хозяйски обращается с землей, с металлом, с деревом – со всем, из чего можно добыть хлеб, построить дома, создать чудесные вещи для человека.
Светлана держала двумя руками корзину с фруктами, слушала девушку-садовода и думала: «А я буду портнихой».
Уже несколько раз тетя Лена учила ее из простого куска материи вырезать, а потом сшивать разные красивые вещи. Светлане очень нравилась эта работа. Она и сама попробовала сшить передник для своей куклы, но передник этот получился каким-то кривобоким, и Светлана поняла, что ей еще очень далеко до искусства тети Лены. У той иголка в руках просто летала, как ласточка. Тетя Лена никогда не накалывала себе пальцы, и стежки при этом получались ровные, все равно как простроченные на швейной машине. А какое платье было на тете Лене! В нем ее сразу и не узнать было.
– Это в честь твоего поступления в школу, – сказала тетя Лена Светлане.
Школа много радостей принесла Светлане: раскрыла
