проводил дома, рассылая сообщения коллегам и в ожидании возможности вернуться на работу пытаясь что-то мастерить, хотя никогда не заканчивал начатые предметы. Даже траву на заднем дворе Том срезал лишь потому, что одна из соседок просунула под дверь записку с пассивно-агрессивной просьбой заняться лужайкой. Сломав две газонокосилки, он в итоге нанял ландшафтного дизайнера, чтобы выполнить это нелегкое дело. Женщина бросила один-единственный взгляд на густую траву и отправилась за серпом.
Том Стерджесс знал, что является трудоголиком и опасно одержим работой. Как знал и то, что чертовски хорош в том, что делает.
Кэти тоже была по-своему неплохим детективом, хоть и на исключительно любительской основе, и поняла, что младший брат попал в неприятности, но не стала выбивать признание. Когда он приехал в Венецию и впервые встретился с племянником и племянницей, то обнаружил, что с удовольствием выполняет роль дяди. Дети щебетали на двух языках и обладали пытливым умом.
К огромному облегчению Тома, головные боли почти перестали его тревожить. Примерно в то же время на телефон начали приходить сообщения. В первый раз отправитель подписался как «Сознательный гражданин» и заявил, что работа детектива-инспектора по расследованию необычных дел Манчестера была слишком важной, чтобы ее забрасывать. Стерджесс ответил, попросив назваться, и заблокировал номер телефона, не получив информации, однако каким-то образом продолжил принимать послания, а потому попытался их игнорировать в отсутствие других вариантов.
Однако затем случилось нечто, изменившее всё. Однажды утром по электронной почте Стерджессу пришло письмо с информацией о грядущем дисциплинарном слушании, а спустя пять минут – сообщение от сознательного гражданина. Тот спрашивал, хочет ли детектив-инспектор, чтобы все разрешилось благоприятно и он вернулся на службу в полицию, сохранив свою должность и получив возможность выбирать дела по своему усмотрению. Да еще и с доступом к «продвинутым ресурсам», как выразился неизвестный доброжелатель. Том прекрасно понимал, что это предложение заключить сделку с дьяволом. Как понимал и то, что пойдет на все ради возвращения к работе. Сознательный гражданин – или СГ, как впоследствии подписывались сообщения, – тоже это понимал.
Стерджесс обязан был выяснить, что за чертовщина творится. Неспособность пройти мимо неотвеченных вопросов составляла самую суть его натуры. Он выдвинул условия, что вернется на работу, но не будет делать исключения при расследовании ни для кого. Согласился лишь сообщать часть информации и внимательно изучать каждую предоставленную наводку, если это увеличит шансы на успешное завершение дела. СГ принял условия.
С тех пор так и пошло. Детектив-инспектор позволил скомпрометировать себя. Он мог называть это как угодно, но суть соглашения не менялась. Он мог говорить себе, что отличается от доктора Мейсона, что не помогает закрывать сомнительные дела, но зачем прикидываться перед самим собой? Никто не становится коррумпированным сразу. О нет, это происходит медленно, постепенно, как смерть от тысячи порезов. Шаг за шагом, уступка за уступкой, пока не превратишься в того, кого раньше боялся больше всего. Хотя какой был выбор? Заключить договор либо вылететь со службы с позором и стать бывшим копом без друзей в правоохранительных органах. Дело было не просто в работе, а в том, что она значила. Без нее он никогда не смог бы получить ответов, в которых так нуждался.
Стерджесс больше не мог притворяться, что он лучше остальных. Особенно тогда, когда от СГ пришло сообщение о новом расследовании за сорок пять минут до официального звонка от начальства.
Мейсон открыл двери в морг, и детектив-инспектор решил нарушить молчание:
– Так вам удалось в итоге попасть на свадьбу?
– Что? – с удивлением переспросил патологоанатом.
– Когда мы разговаривали в последний раз, вы упоминали о мальчишнике Колина из лаборатории и жаловались, что не получили приглашения на его свадьбу, потому что там должна была присутствовать ваша бывшая жена.
– Черт возьми, – восхитился Мейсон. – Невероятная память!
Стерджесс едва сумел выдавить улыбку. Что за ирония? Эти-то подробности он не забыл.
– Не-а, – с ухмылкой вернулся к неформальному стилю общения патологоанатом. – Но это оказалось и к лучшему. Ивонн, моя бывшая, приперлась на свадьбу и, прикинь, – он врезал спутнику по спине с трудом сдерживаемым злорадством, – нажралась и отчалила оттуда с отцом невесты. Женатым отцом невесты.
– Ого, – проговорил Стерджесс, не слишком уверенный, какой реакции от него ожидал собеседник в данной ситуации.
– Ага, – довольно кивнул Мейсон. – Так что теперь Ивонн – персона нон грата, и меня пригласили в эту субботу на барбекю к Колину.
– Хорошая новость.
– Да просто отличная! – радостно согласился доктор, пританцовывая. На непрофессиональный взгляд Стерджесса движения отдаленно напоминали сальсу. – У его женушки куча незамужних подружек, так что там будет немало возможностей поохотиться, если ты понимаешь, о чем я.
Том понимал. Как и, наверное, большинство трупов в морге. Мейсон не слишком-то тонко намекал. Если способности поддерживать светскую беседу детектива-инспектора можно было назвать скромными, то умение развязно шутить и вообще следовало считать нулевым, поэтому он просто кивнул, надеясь, что этого окажется достаточно.
Похоже, так и было, либо же Мейсон настолько увлекся своими далекими от реальности мечтами о летнем барбекю в Британии, которое являлось аналогом разнузданной вечеринки на ранчо у Хью Хефнера, что не обратил внимания на поведение спутника.
– Обожаю такие мероприятия, – вздохнул патологоанатом, останавливаясь рядом с каталкой, где лежало накрытое простыней тело. Затем вернулся с небес на землю и помрачнел. – Ага, точно. Э-э… Возможно, это будет не самый плавный переход к новой теме. Итак, вот покойник, ради которого ты явился. – Он потянулся к простыне, но не откинул ее. – Можно спросить? Значит, ты снова на коне?
– Что?
– В смысле, без обид, приятель, но я думал, что тебя отстранили и типа того… – Мейсон не договорил, оставив последние слова висеть в воздухе.
Стерджесс видел по выражению лица доктора: тот уже жалел о собственной болтливости, спровоцированной мечтами про барбекю, и понимал, что забрел на опасную территорию.
– Все утряслось.
– Отличненько.
– Так что там с телом?
– Точно, – кивнул Мейсон и вручил Стерджессу хирургическую маску, после чего натянул такую же сам. – Странное дело – даже по твоим стандартам. – Затем откинул простыню.
Детектив-инспектор с трудом удержался, чтобы не отшатнуться от ударившего в нос зловония горелой плоти. Труп с ног до головы покрывали страшные ожоги, а нижняя челюсть навечно отвисла, застыв в беззвучном крике.
– Насколько я понимаю, покойного сбил грузовик, который ехал на высокой скорости.
– Ну, около тридцати миль в час[2], – прокомментировал Стерджесс.
– А, да, – подхватил Мейсон. – На Принцесс-стрит дело было, так? До сих пор не верится, что власти изменили там ограничение скорости с сорока миль в час. Даже штраф из-за этого схлопотал в прошлом году. Вот зачем, спрашивается? Оживленная автострада с двусторонним движением.
Стерджесс промолчал, не в состоянии отвести взгляда от трупа. И в особенности от разверстого рта.
– Как бы там ни было, – вернулся к делу Мейсон, – нашему мистеру Поджаристая Корочка снижение скоростного режима не помогло.
– Уже удалось найти объяснение, откуда взялось возгорание? – поинтересовался Стерджесс.
Он лично опросил водителя грузовика, и тот клятвенно заверил, что впервые взглянул на пострадавшего только тогда, когда вышел из машины. К тому моменту тело лежало перед транспортным средством. Показания подтвердила свидетельница происшествия. Она сообщила, что погибший мужчина выпрыгнул прямиком перед фурой, избежав таким образом попадания под колеса. Однако никто не сумел пролить свет на то, почему труп загорелся.
– Честно говоря, – вздохнул Мейсон, – мы в тупике. На теле нет легковоспламеняемых веществ, хотя, по слухам, оно вспыхнуло как спичка. Даже если на одежде что-то и имелось, то оно быстро прогорело, не оставив ни следа. Плюс почти не опалив ткань. Такое ощущение, что огонь охватил только самого пострадавшего.
– Спонтанное самовозгорание? – предположил Стерджесс.
– Ну да, фактически так и есть, но объяснения, почему так произошло, все равно не вижу. Конечно, это считается научным феноменом, однако не существует ни одного задокументированного случая самовозгорания из-за обширной травмы, как при столкновении с грузовиком. Я отправил несколько запросов, но никто не слышал ни о чем подобном. – Мейсон обвел рукой тело. – Приняв во внимание, что водитель почти сразу выбежал и быстро залил пострадавшего пеной из огнетушителя, этому чуваку еще повезло не превратиться в кучку хрящей.
– Верно, – кивнул Стерджесс.
– Имеется и еще одна странность: зубы. – Мейсон вытащил из кармана ручку и указал на резцы. – Чрезмерно отросшие клыки, если говорить точно.
– И насколько это необычно?
– Ну, – замялся патологоанатом, – у некоторых людей резцы от природы заостренные, но не до такой степени. Хотя сейчас существуют и соответствующие косметические процедуры. Временно можно нарастить клыки с помощью твердой смолы или есть вариант для совсем двинутых: обточить их и нацепить заостренные наконечники. Однако…
– Однако?
– В нашем случае вмешательства не заметно.
