друзья ли они? Скорее товарищи по несчастью. Девочки — такие же изгои, как я. Одного Борю можно по праву назвать другом. Он появился в школе только в восьмом классе и посмотрел на меня как на человека, а не как на „ботаника“. И недавно заступился за меня перед Флаеровым».
— Птитс, — Карл услышал голос Кальман.
Классная руководительница вдруг возникла прямо перед школьником.
— Завтра в одиннадцать часов утра мы сообщим результаты экзаменов, — сухо произнесла она, — Прошу не опаздывать.
— Конечно, Инесса Михайловна, — безразлично ответил Птитс.
В десять часов после полудня выпускники, родители и учителя вышли в школьный двор. Было ещё светло, и лишь очертания Петра и Павла в небе говорили о том, что наступил вечер. С крыши небоскрёба, на котором стояла школа, поднялась стайка разноцветных воздушных шариков. На каждом было написано: «Выпускной-986». Как это обычно случалось, такие облака из шариков взлетели с каждого двадцать пятого небоскрёба в городе Престольном — к радости школьников и учителей и к недовольству водителей флаеров. Вскоре на стоянку прилетела небесная баржа с открытой палубой, и ученики отправились на экскурсию по городу. Попрощавшись с родителями и отцом-во-Императоре, Карл шагнул на борт. Баржа поднялась в воздух, а во дворе люди провожали её, махая руками.
Выпускники облетели едва ли не весь Престольный. Баржа летела по залитому огнями ночному городу мимо комплекса правительственных башен из красного кирпича и здания Охранительного Бюро Великородины с чёрными угловатыми флаерами на стоянке в сторону шпилей Имперского Университета и Торгового Центра. Оказавшись в центре Престольного, бывшие ученики увидели громаду Храма Императора-Благодетеля. Гигантский белый зиккурат, который возвышался даже над городскими небоскрёбами, был построен ещё при Алмазове как символ величия ВССМ и переделан в собор после возвращения Великородины в Империю. Сейчас над его цилиндрической башней сиял золотой луковичный купол, увенчанный буквой «I» — символом Церкви Императора.
Во время полёта Птитс смотрел то на город за бортом баржи, то на своих одноклассников на её палубе. Они сидели за столиками и пили шампанское и тайком пронесённого «Старину Декстера» из банок. Играла музыка — популярные шлягеры, которые Птитс часто слышал в маршрутных флаерах. На носу баржи классная руководительница разговаривала с капитаном — пожилым мужчиной в мундире и фуражке, как у офицеров Флота. Карл закрыл глаза. Больше всего он хотел уйти в себя и прогнать весь шум. Именно посреди толпы, в разгар праздника Птитс чувствовал себя как никогда одиноким.
Следующим утром ученики пришли в кабинет Кальман, сонные и уставшие после выпускного. Инесса Михайловна называла фамилии, и выпускники забирали сертификаты с результатами экзаменов. Сначала все напряжённо ожидали своей очереди, сидя за партами, а потом, узнав свои баллы, радовались или расстраивались.
— Хвала Императору! Семьдесят восемь по праву и шестьдесят пять по ОПИ, — радостно сообщил Боря, когда ознакомился со своими результатами, — у меня есть шанс поступить в Академию Охранителей!
Вспомнив Шери, Карл отреагировал на слова друга лишь сдержанной улыбкой. Тем временем очередь шла дальше. Птитс еле сдержал смех, когда узнал, что у Флаерова низкие баллы. Боря глянул на приятеля и улыбнулся.
— Птитс, Карл! — позвала учительница.
Карл поднялся и забрал свой сертификат. Результаты были вполне ожидаемы — намного выше среднего, хотя и не самые высокие. В Великородинский Имперский Университет, наверное, примут. Если нет, то Птитс полетит поступать в Новоэдемский Институт Сельского Хозяйства.
Кальман продолжала вызывать учеников. Карл загрустил, когда Императрина не набрала баллов для поступления на психологический, зато испытал прилив радости при виде улыбающейся Иры, которая с сертификатом на руках вернулась на своё место — её устроили все оценки.
Наконец список закончился, и прежде чем Кальман собралась попрощаться с классом, в кабинет вошёл человек в военной форме. Он был массивен и крепко сложен, а жёсткие черты его лица были словно вытесаны топором из дерева. Судя по трём звёздам на погонах, это был полковник Имперской Армии.
— Здравия желаю! — рявкнул он. Его голос был громким и отрывистым, как лай собаки.
Ученики резко и дёргано встали. Карл невольно вздрогнул от голоса полковника. Интересно, почему высокопоставленный офицер Имперской Армии появился в школе сразу после выпускного? Неужели Комиссариат решил провести новый учёт военнообязанных? Если так, то перспектива ходить в одних трусах между кабинетами врачей Карла совсем не радовала.
— Садитесь, — сказала Кальман.
Выпускники послушались её и дружно сели. Карл посмотрел на Кальман и увидел, что она испытывала трепет при виде полковника. Птитс и раньше замечал за ней пиетет к людям в военной форме. Возможно, это было связано с тем, что её муж служил в гарнизоне на Петре.
— Меня зовут Руслан Сергеевич П!-андорин, и я п!-олковник Имп!-ерской Армии, — отчеканил офицер, брызжа слюной, — я п!-ришёл сюда не для того, чтобы с вами играть или шутить! А чтобы сказать вам, что Имп!-ерии грозит страшная оп!-асность! Антея п!-ала под натиском п!-редателей, и ей нужна ваша п!-омощь! П!-оэтому все п!-арни из этого класса с этого дня п!-ереходят в моё п!-одчинение. Вы отп!-равитесь в священный п!-оход на Антею и исп!-олните свой долг п!-еред Имп!-ератором!
Все в классе переглянулись. У одних на лицах было удивление, у других — испуг. Антея находилась всего в нескольких световых годах от Великородины, и никто не верил, что мятеж вспыхнул так близко к одному из Девяти Миров — главных планет человечества. К родному дому…
— Антея? Как? — слышал Птитс оживлённый шёпот бывших одноклассников.
— Что они забыли в этой дыре?
— Ну ясен пень — подбираются поближе к нам!
— Юр, твои предки же прилетели оттуда?
Но Карла в тот момент больше интересовала своя собственная судьба. Волнуясь, он поднял руку.
— Извините, господин полковник, — заговорил Птитс, — я окончил школу с золотой медалью, у меня все оценки в аттестате — отличные. Не полагается ли отличникам отсрочка от службы для поступления в университет?
— Б!-ез исключений, ясно? — взревел полковник, и Карл заметил злорадные ухмылки Флаерова и нескольких его прихвостней, — войне неважно, глуп!-ый ты или шиб!-ко умный. Чтобы завтра в девять часов утра все б!-ыли в воинской части на этой крыше, п!-онятно? Если кто-то вздумает сб!-ежать, его б!-удут судить со всей строгостью имп!-ерского закона.
— Благодарю, полковник, — благоговейным тоном произнесла Кальман.
А Карл поник. Никогда он не испытывал подобного разочарования — все его планы на дальнейшую жизнь неожиданно оказались бессмысленными.
