Книга Рождественский пирог - Лора Локингтон

Вскоре в проходе появилась проводница с тележкой и принялась предлагать напитки. Тележка гремела, как угольная вагонетка, и мой попутчик проснулся.

— Пожалуйста, четыре больших водки и тоник, красавица.

Проводница зарделась от удовольствия и засуетилась, доставая бутылочки, лимон и лед. Тележка покатилась дальше, а незнакомец подтолкнул одну из бутылочек мне.

— Я стараюсь никогда не пить в одиночку, к тому же спать мне уже, видно, не придется.

Похоже, он из тех мужчин, которым все в этой жизни удается. Вряд ли ему часто приходилось получать отказ. Он был наделен тем обаянием, к которому ты, как кажется, способна остаться равнодушной, но только до тех пор, пока это обаяние не направлено непосредственно на тебя. Вот тогда-то и понимаешь, что совершенно перед ним бессильна. Я взяла бутылочку, и мы молча чокнулись.

Черт возьми, думала я, он всего лишь угостил меня выпивкой. Ничего особенного, к тому же Рождество на носу, все друг друга поздравляют. И все же… Самое время испытать на практике мой новый, «полный очарования» взгляд, который я накануне оттачивала перед зеркалом. Втянув щеки, я слегка надула губки и взглянула на него из-под ресниц.

— Вам плохо? — испугался он.

— Нет, а что?

— Мне вдруг показалось, что вас тошнит…

Я покраснела и едва сдержала смех. Похоже, мой новый взгляд нуждался в доработке. От смущения я отпила больше водки, чем планировала. Джики тихо поскрипывал, я уже знала, что это предвещает: близкое завершение отвратительного акта. Я опять покраснела и отвела глаза, тщетно пытаясь придумать тему для разговора.

— Господи, он все время этим занимается? — удивленно спросил незнакомец.

Я кивнула.

— Типичный самец переходного возраста. Я в свое время тоже часами просиживал, запершись в ванной с «Жизнью и похождениями» Фрэнка Харриса[5] — единственной книгой в библиотеке моего отца, которая хоть как-то могла сойти за эротическую литературу. А вы?

Я захлебнулась водкой. В каком смысле «а вы»? Увлекаюсь ли я порнушкой? Или чем занимаюсь в ванной? Обе темы казались мне весьма странными для обсуждения в поезде с совершенно незнакомым человеком. Я подняла глаза и увидела, что он улыбается.

— Простите, я вечно задаю неприличные вопросы. По-моему, это лучший способ узнать человека.

Я повертела в руках пластиковый стаканчик и с ужасом обнаружила, что он пуст. Видимо, от неожиданности проглотила водку залпом. Незнакомец подлил мне водки, разбавив ее тоником. На этот раз я точно стану неспешно потягивать напиток, а не глотать его так, будто это лимонад.

— Вот, еду на Рождество домой, а вы?

Наверное, это водка развязала мне язык, ибо, сама того не ожидая, вскоре я уже рассказывала, какие не слишком теплые отношения сложились у меня с приемными родителями.

Попутчик сочувственно кивал, а потом сказал:

— У меня в школе был друг. У него тоже были приемные родители. Он придумывал всякие истории про то, что его настоящая мать — герцогиня, а сам он плод преступной связи его матери с лесником. Он говорил, что из-за этого всегда чувствовал себя не в своей тарелке, но с возрастом у него это прошло. Теперь он биржевой брокер, женат, у него трое родных детей, и он все время на них истошно орет.

Я задумалась. А ведь правда. Я тоже вечно чувствую себя не в своей тарелке. Словно неприкаянная. Вот почему я так люблю слушать рассказы Дэйви о его семействе.

Я улыбнулась, и он улыбнулся в ответ.

По вагону шел кондуктор. В честь праздника в его петлице красовалась веточка омелы, а вокруг шеи он намотал мишуру. Я вяло подумала: интересно, он купил эти украшения сам или их оплатила железнодорожная компания? Скорее всего, компания. Маркетинговый отдел, вероятно, наивно предположил, что это прибавит фирме популярности. Кондуктор остановился у нашего столика, и в поисках билета принялась выкладывать из своей сумочки всякую дребедень. Что-то упало на пол, я наклонилась и услышала над головой удивленный возглас кондуктора, а за ним и всех пассажиров.

Это Джики, мерзавец, наконец научился открывать корзинку и теперь с довольным видом болтался на багажной полке в другом конце вагона.

Мой прекрасный незнакомец помирал со смеху, и помощи от него ждать явно не стоило. Пришлось лезть на стол и приманивать Джики бананом (без бананов я теперь из дома ни ногой). Хорошо зная, сколь коротка моя новая юбка из искусственной замши, я одной рукой размахивала бананом, а другой пыталась одернуть подол.

К поимке беглеца присоединился весь вагон, люди наперебой давали мне советы:

— Хватайте его!

— Повыше, повыше банан!

— Ой, какой миленький…

— Пап, пап, а подари мне такого на Рождество, ну пожалуйста!

— Какая жестокость…

Джики ударил по голове мужчину, который неосторожно пытался подтолкнуть его в мою сторону.

— Вот черт! Эта зверюга на меня напала!

— Слушайте, это как в фильме про гремлинов, помните? Стоит только воде попасть на животное…

— Ой, ни в коем случае, они тогда начнут размножаться!

Мне все-таки удалось уговорить Джики, он спрыгнул мне на плечо и уткнулся в шею. Думаю, стоит отдать ему должное — он был очень смущен переполохом, который сам же и устроил. Вокруг меня собралась толпа ребятишек. Они толкались, чтобы получше рассмотреть мартышку. Заикаясь, я рассыпалась в извинениях и в сто первый раз объяснила, что обезьянка — не домашнее животное, я просто везу ее в питомник. Все рассмеялись, потому что при слове «питомник» Джики заткнул уши и завизжал. Воспользовавшись этим, я запихнула его обратно в корзину, отыскала наконец билет и показала его кондуктору, который, кстати, не счел этот инцидент таким уж веселым, так что пришлось извиняться по новой.

А попутчик все хохотал.

— Должен сказать, это путешествие вышло гораздо забавнее, чем я предполагал. Я как раз собирался представиться и спросить, как же вы оказались в этом поезде с обезьяной, но… — он наклонился ко мне, — у меня есть идея получше. Давайте воздержимся от обычной светской болтовни. Давайте займемся кое-чем поинтересней… Сыграем в одну игру.

Оглядевшись, я заметила, что все уже занялись своими делами и лишь немногие посматривают в нашу сторону. Одна симпатичная девица взирала на меня с явной завистью, а на незнакомца — с нескрываемым вожделением.

— В какую? — спросила я, забыв, что намеревалась больше не глотать водку залпом.

Под ложечкой у меня засосало от предвкушения чего-то восхитительного и удивительного. Я велела себе успокоиться, потому что красавчик, скорее всего, собирается предложить мне вместе разгадать кроссворд.

У него был потрясающий голос — бархатный и глубокий, совсем как вкус дорогого шоколада, чувствовалось,