они провели вместе. Он подумал о том, как Лорен отдавался ему, уязвимый, с потемневшими глазами, и о Регенте, который знал, как сломить человека.
Снаружи две армии были готовы к бою. Но этот момент был здесь, и Дэмиен не мог его остановить. Он вспомнил постоянное предложение Регента: «Возьми моего племянника». Дэмиен сделал это, добился его, выиграл его.
Чарси, понял он, не играло роли для Регента. Оно не имело значения. Настоящим оружием Регента против Лорена всегда был сам Дэмиен.
— Я пришел, чтобы сказать, кто я.
Лорен был таким до боли знакомым: оттенок его волос, туго зашнурованная одежда, полные губы, которые он обычно держал сжатыми в тонкую линию, грубый аскетизм, невыносимые голубые глаза.
— Я знаю, кто ты, Дамианис, — сказал Лорен.
Дэмиен услышал это, и вся обстановка шатра, казалось, начала меняться, предметы принимали другие формы.
— Ты думал, — продолжал Лорен, — я не узнаю человека, убившего моего брата?
Каждое слово было льдинкой. Болезненным, острым осколком. Голос Лорена оставался идеально ровным. Дэмиен отступил. Его мысли плыли.
— Я знал во дворце, когда они втащили тебя передо мной, — продолжал Лорен. Слова произносились гладко, безостановочно. — Я знал в банях, когда приказал выпороть тебя. Я знал…
— В Рейвенеле? — Сказал Дэмиен.
Дыхание давалось с трудом — не отрываясь, он смотрел на Лорена, пока летели секунды.
— Если ты знал, — сказал Дэмиен, — как ты мог…
— Позволить тебе трахнуть меня?
У Дэмиена болело в груди, поэтому он почти не заметил признаков того же и в Лорене — контроль, бледное всегда лицо, но сейчас побелевшее.
— Мне нужна была победа при Чарси. Ты предоставил ее. Это стоило того, чтобы вытерпеть, — Лорен произносил ужасающие, четкие слова, — твои неуклюжие ласки.
Слова ударили так больно, что выбили весь воздух из легких.
— Ты лжешь, — сердце Дэмиена колотилось в груди. — Ты лжешь. — Слова были слишком громкими. — Ты думал, что я ухожу. Ты практически вышвырнул меня. — Он произносил это, пока осознание расцветало в нем: — Ты знал, кто я. Ты знал, кто я, в ночь, когда мы занимались любовью.
Он вспомнил, как Лорен сдавал свою защиту, не в первый, а во второй раз: медленнее, слаще, напряжение в нем, то, как он…
— Ты не занимался любовью с рабом, ты занимался любовью со мной. — И он не мог ясно обдумать эту мысль, но он улавливал ее проблеск, проблеск ее острия. — Я думал, ты не станешь, я думал, ты никогда… — Он шагнул вперед. — Лорен, шесть лет назад, когда я сражался с Огюстом, я…
— Не смей произносить его имя. — Лорен с усилием произнес слова. — Никогда не произноси его имя, ты убил моего брата.
Дыхание Лорена сбилось, он почти задыхался, когда говорил, его руки жестко сжимали край стола позади.
— Это ты хотел услышать? Что я знал, кто ты, и все же позволил тебе трахнуть меня, тебе, убийце моего брата, который зарубил его на поле, как животное?
— Нет, — сказал Дэмиен, его живот свело судорогой, — это не…
— Стоит мне спрашивать, как ты сделал это? Как он выглядел, когда твой меч пронзил его?
— Нет, — сказал Дэмиен.
— Или стоит ли мне рассказать тебе об иллюзии человека, который давал мне хорошие советы? Который был рядом со мной. Который никогда не лгал мне.
— Я никогда не лгал тебе.
Слова ужасающе повисли в тишине, которая за ними последовала:
— «Лорен, я твой раб»?
Дэмиен почувствовал, как воздух покидает легкие.
— Не говори, — сказал он, — об этом как…
— Как?
— Как будто это было хладнокровно; как будто я это контролировал. Как будто мы оба не закрыли глаза и не притворились, что я был рабом. — Он заставил себя произнести разоблачающие слова: — Я был твоим рабом.
— Не было раба, — ответил Лорен. — Он никогда не существовал. Я не знаю, что за человек стоит сейчас передо мной. Все, что я знаю, это то, что вижу его впервые.
— Он здесь. — Его плоть горела, словно его только что вскрыли. — Мы одно целое.
— Тогда встань на колени, — сказал Лорен. — Поцелуй мой сапог.
Дэмиен посмотрел в голубые глаза Лорена, которые, казалось, живьем сдирали кожу. Невозможность происходящего отозвалась острой болью. Он не мог сделать этого. Он мог только смотреть на Лорена через расстояние, разделяющее их. Слова причиняли боль.
— Ты прав. Я не раб, — сказал он. — Я Король. Я убил твоего брата. И теперь я держу твой форт.
Произнося это, Дэмиен вытащил кинжал. Он скорее почувствовал, а не увидел, как все внимание Лорена переключилось на него. Физические признаки были едва заметны: губы Лорена приоткрылись, тело напряглось. Лорен не смотрел на кинжал. Он не сводил глаз с Дэмиена, который в ответ смотрел прямо на него.
— Поэтому ты будешь вести со мной переговоры, как с королем, и ты скажешь мне, зачем позвал меня сюда.
Дэмиен осторожно бросил кинжал на пол шатра. Лорен не проследил за падением. Его взгляд оставался пристальным.
— Ты не знал? — спросил Лорен. — Мой дядя в Акиэлосе.
Глава 4
— Лорен, — сказал он, — что ты наделал?
— Тебя беспокоит мысль о том, что он причиняет вред твоей стране?
— Ты знаешь, что да. Мы теперь играем с судьбами народов? Это не вернет твоего брата.
Повисла мучительная тишина.
— Знаешь, мой дядя знал, кто ты, — нарушил молчание Лорен. — Он все это время ждал, пока мы переспим. Он хотел сам сказать мне, кто ты, и наблюдать, как это сломит меня. О, ты догадывался об этом? Ты просто думал, что трахнешь меня в любом случае? Не смог устоять?
— Ты приказал привести меня в твои покои, — сказал Дэмиен, — и толкнул меня в постель. Я сказал: «Не делай этого».
— Ты сказал: «Поцелуй меня», — ответил Лорен, каждое слово произнесено четко. — Ты сказал: «Лорен, мне нужно быть внутри тебя, это так хорошо, Лорен», — он переключился на Акиэлосский, как Дэмиен во время оргазма, — «Я никогда не ощущал такого раньше, я не могу сдержаться, я сейчас…»
— Хватит, — сказал Дэмиен. Он дышал часто и неглубоко, как после тяжелой физической нагрузки. Он неотрывно смотрел на Лорена.
— Чарси, — продолжил Лорен, — было отвлекающим маневром. Я узнал это от Гийона. Мой дядя отплыл в Айос три дня назад и сейчас уже достиг его берегов.
Дэмиен отступил на три шага назад, чтобы позволить информации усвоиться. Он осознал, что рукой опирается об один из шатровых шестов.
— Понятно. А мои люди должны умирать, сражаясь с ним за тебя, так же, как при Чарси?
Улыбка Лорена была неприятной.
— На том столе лежит список снабжения
