люблю леденцы.
Я ищу на его лице подсказки. У него бесстрастное чувство юмора или вообще нет чувства юмора?
Кожа вокруг его глаз слегка сморщивается, края губ подергиваются вверх, и я получаю ответ.
Я усмехаюсь ему в ответ, осознавая, что мы наконец-то стоим здесь всего в нескольких сантиметрах друг от друга и смотрим друг на друга.
— Мне нравятся твои глаза, — говорит он.
Как будто делает простое заявление.
Даже диагноз.
Не могу сказать, это диагноз ему или мне, но эти четыре маленьких слова открывают что-то внутри нас обоих.
Я чувствую, что мои руки тянутся к его свитеру.
Его руки обхватывают мое лицо.
Я приподнимаюсь на цыпочки.
Он наклоняет голову.
И вот так Митчелл целует меня, как будто жаждал этого целую вечность.
Несколько секунд нерешительно, словно не может поверить, что это наконец-то произошло.
Настойчиво, в течение минуты или пяти, пока нам обоим не нужно вдохнуть воздуха.
За время, меньшее, чем отведенное на перерыв для вибратора, я каким-то образом открылась этому почти незнакомцу так, как не открывалась никому другому после моего бывшего парня.
Мужчина медленно отстраняется от меня, все еще держа мое лицо в своих больших, красивых руках.
Второй раз за сегодняшний вечер смущаюсь, потому что чувствую себя в безопасности, когда он вот так обнимает меня, а раньше я даже не осознавала, что чувствую себя небезопасно.
В районе моих икр раздается фырканье.
Мы оба смотрим вниз и обнаруживаем, что Агнес смотрит на нас сверху.
Мы оба отпускаем друг друга, наклоняемся, чтобы погладить ее, и сталкиваемся головами.
— Ай.
Он смеется, потирая мой лоб прежде своего.
— Ты в порядке?
— Нет. У тебя невероятно толстый череп.
— Так я слышал. Не такой пушистый, как у моей собаки. — Он поднимает Агнес и держит ее так, чтобы я могла уткнуться лицом в ее невероятную, милую мордочку.
— Привет. Я скучала по тебе. Ты скучала по мне?
Агнес лижет мой нос и область вокруг него около сорока семи раз, тем самым подтверждая, что она действительно любит меня больше, чем кого-либо другого на планете.
— Нам, наверное, пора идти, — бормочет ее приводящий в замешательство, твердолобый, многоличностный хозяин.
— О, да?
— Но мы хотели бы пригласить тебя к нам на рождественский завтрак завтра утром. Если ты свободна.
— О. Да?
— Да. Сигнал Wi-Fi там такой же сильный, если захочешь, чтобы это был рабочий рождественский завтрак. — Опять это нейтральное выражение, но он определенно смеется надо мной.
Я закатываю глаза.
— Ну, вообще-то, мне нужно сделать кое-какую работу.
— Так я и подумал. — Он опускает Агнес обратно на пол. — Эй. Не хочу сбегать от тебя или что-то в этом роде, ты сама справишься? Я имею в виду. Не до конца жизни, а до конца ночи?
Вот дерьмо. Это мило.
— Да. Конечно. Я буду в порядке.
— Просто ты мне нравишься, и я не хочу все испортить, двигаясь слишком быстро.
— О. Хорошо. Ладно. Ты мне тоже нравишься.
— Хорошо. — Он слегка ударяет меня по плечу. — Значит, увидимся завтра утром.
— Оки-доки.
Митчелл проверяет прошивку на своем ноутбуке, прежде чем закрыть его.
— У тебя все еще есть пароль от Wi-Fi?
— Ага. Все еще есть.
— Круто.
— Круто.
Мужчина идет к входной двери, останавливаясь перед ней. Через стекло двери мы видим несколько снежинок, падающих под фонарем на крыльце.
— Начинается снег, — бормочу я.
Через некоторое время он говорит:
— Ну. Черт. — Он смотрит вниз на Агнес, которая переводит взгляд с него на меня. — Мы не можем ехать по такому снегопаду, Агнес…
Я снова выглядываю в окно, чтобы убедиться, что мы видим то же самое снаружи. Все, что я вижу, это несколько ленивых снежинок.
— Ну, это не метель или что-то в этом роде. Уверена, что в такую погоду можно проехать милю.
Он смотрит на меня и говорит:
— Это метель. Мы не можем ехать в такую погоду.
Я чувствую намерение его заявления у себя между ног.
Охххх.
Наконец Митчелл снимает пальто и вешает его на вешалку у двери. Снимает очки, складывает и аккуратно кладет их на журнальный столик в зоне отдыха у входа и засучивает рукава.
— Итак, есть ли у тебя крайний срок, чтобы завершить этот список дел, связанных с сексуальными позами, или это скорее список дел на всю жизнь?
Я закрываю лицо.
— Ох, черт возьми.
— Я не смеюсь над тобой. Мне действительно интересно.
— Это неполный список дел, — бормочу я себе под нос.
— Приятно слышать, — говорит он. Я чувствую, что тот улыбается. Мужчина подходит ко мне, убирает мои руки от лица, обхватывает мое лицо своими ладонями и мягко, медленно, ободряюще целует меня в губы. — Потому что я бы предпочел сделать большинство из них, когда мы узнаем друг друга получше. — Он целует меня снова, на этот раз глубоко, с явной целью вскружить мне голову. Снова. Когда наконец отстраняется, его голос звучит негромко, но властно. — К тому времени, когда я смогу безопасно уехать отсюда, ты вычеркнешь от трех до пяти из этих позиций. Я уже принял решение по двум из них. Остальные на твое усмотрение. Выбирай с умом.
Следующий звук из моего рта, это что-то вроде «Ух!», но это, без сомнения, утверждение.
Митчелл наклоняется и шепчет мне на ухо, изображая итальянский акцент:
— Ты потерялась, малышка?
Счастливого Рождества мне, и не спокойной ночи.
ГЛАВА 4
Митчелл
Я думаю, что это мило, что она хочет направиться прямо в спальню и закрыть дверь, чтобы моей собаке не пришлось смотреть, как мы дурачимся.
Я чуть не согласился, когда Джиллиан спросила, можно ли ей взять мою собаку, пока в это время ласкала меня.
Когда я уже собираюсь стянуть с нее топик, девушка останавливает меня, чтобы спросить, не может ли она дать Агнес немного оставшейся курицы, и я чуть не падаю на одно колено и не начинаю умолять ее выйти за меня замуж. На самом деле, это не совсем точно — я расстроен, потому что хотел продолжать стягивать с нее топик. Сейчас я хочу видеть ее голой даже больше, чем хочу, чтобы она любила мою собаку. Однако, пока я жду ее возвращения, мне приходит в голову, что с ее стороны очень мило заботиться об Агнес, и что это одно из качеств, которые я бы точно искал в будущей второй жене. Не знаю, может быть, она внезапно почувствовала себя нервной и застенчивой и нуждается в моем
