нацарапала: «Все из того фильма на Netflix с горячим итальянским парнем, который говорил: «Ты потерялась, малышка?»
Крепко целую Агнес в макушку ее большой, красивой, странной головы, а потом иду туда. Очень непринужденно. Я просто собираюсь немного поболтать с ним и перевернуть блокнот, пока мужчина его не увидел.
Встаю между ним и блокнотом и кладу одну руку на стол, загораживая ему обзор, а другой рукой незаметно закрываю блокнот. Засовываю руки в карманы своих спортивных штанов, и не моя вина, если в процессе мои груди сжимаются вместе, делая вид на мое декольте более откровенным в этом халтер-топе — я не могу контролировать свою грудь. Не то чтобы Митчелл смотрел.
— Я очень благодарна, что ты смог принести роутер сегодня вечером. — Я говорю это голосом, который должен быть придыхательным, но звучит так, будто у меня астма.
— Без проблем.
— Похоже, твое оборудование работает.
— Почему бы и нет. Роутер совершенно новый. Такой же я использую в своем офисе.
Ого. Он не улавливает намеки. Пора послать более сильный сигнал…
— Я вижу, ты обновляешь прошивку на своем лэп… топе…5
Господи, помоги мне, я превращаюсь в жутковатую извращенку.
— Да. Я использую тот же пароль Wi-Fi, но он все еще настраивается. Когда закончу, тебе придется сбросить настройки Wi-Fi и снова ввести пароль на всех устройствах.
— Понятно… Значит, это точно не проблема программного обеспечения…
Сморщив нос, он качает головой, уставившись в компьютер.
— Нет. Очевидно, это просто старый роутер отработал свой срок. Такое случается.
Я вздыхаю. С этим парнем просто невозможно наладить связь. Последняя попытка…
— Ну, вообще-то у меня тут проблема с «влажным программным обеспечением»6.
Это привлекает его внимание.
Он сдвигает очки на переносицу и хмурит брови.
— Ты знаешь о «влажном оборудовании»?
— О, да. На мне кое-какое прямо сейчас. — Опускаю взгляд на свои трусики, а затем снова на него, прикусывая нижнюю губу на случай, если я все еще не донесла свою мысль до него.
Митчелл хмурится.
— Что? «Влажное ПО» — это, по сути, все еще только концепция, — объясняет он. — Но интересная концепция. — Внезапно мужчина оживляется.
О, боже. Он читает мне мини лекцию о технологиях. Которая не имеет абсолютно никакого отношения к моим трусикам.
— Но этот термин сбивает с толку большинство людей.
— Это точно.
Он пропускает мимо ушей мой комментарий, вместо того чтобы трахнуть меня.
— Он может относиться к любой аппаратной или программной системе с биологическим компонентом. Или к элементам, эквивалентным аппаратному или программному обеспечению в живом существе. Например, нервная система или человеческий мозг. Человеческий мозг состоит на семьдесят пять процентов из воды. Следовательно, влажный.
— Да. Определенная часть меня тоже очень влажная.
И тишина.
Митчелл моргает один раз, прочищает горло, а затем возвращает свое внимание к ноутбуку.
— Ты, э-эм… Могу я сделать тебе немного горячего шоколада, который ты принес?
— Не сегодня, — выпаливает он. — Может быть, позже.
— О. Хорошо… — Значит, будет «позже»… Я пытаюсь говорить хриплым голосом, потому что еще недостаточно выставила себя на посмешище. — Хотя я в настроении для сладенького…
Не пропустив ни секунды и не сделав ни единой паузы, чтобы подумать, действительно ли я откровенно пристаю к нему, мужчина лезет в один из карманов пальто и достает завернутый леденец. Он предлагает его мне, не глядя в глаза, но при этом бросает взгляд на мое декольте, что я расцениваю как небольшую победу.
— Он без сахара, но вкусный.
Я беру у него леденец, снова вздыхая.
— Спасибо. — Кладу его на стол, поверх своего блокнота. Оставлю его на потом, когда мои глаза не будут гореть от слез, нижняя губа не будет дрожать, а в горле не будет дурацкого комка.
Всё. Я сдаюсь.
Я не готова к такого рода вещам с тем, кто мне действительно интересен.
Отворачиваюсь от него и тянусь, чтобы прикрыть рот, но слишком поздно — я издаю громкий, безошибочно печальный вздох. Что еще хуже, вся вода из моего мозга теперь вытекает из слезных каналов. И из носа.
Я плачу.
Плачу на глазах у мужчины, которого только что пыталась соблазнить.
Это унизительно.
Пошло ты, Рождество!
Вдруг я чувствую большую, теплую руку на своем плече.
— Эй. — Его голос мягкий и нежный. — Что случилось?
— Ничего. — Я вытираю нос тыльной стороной предплечья. — Ничего такого. Я даже не знаю, почему плачу. Мой бывший парень сегодня женился. Мы расстались год назад. Я даже больше не люблю его — мы разлюбили друг друга давным-давно. Просто… все пошло своим чередом. Так бывает, верно? Я понятия не имею, почему я…
Он обходит меня так, что я оказываюсь лицом к лицу с ним.
— Я понимаю. — Митчелл вытирает слезы на моих щеках своими большими пальцами. — Мне знакомо это чувство, — признается он. — Моя бывшая жена снова вышла замуж в прошлом месяце.
— Правда?
Парень кивает.
— Мне не хватает того комфорта, который дает наличие спутника. И идеи, что романтическая любовь длится вечно, я полагаю. И осознание того, что у меня сильная связь с кем-то.
— Да. — Мне больше нечего добавить к этому. — Точно.
— Нелегко быть в одиночестве на Рождество.
— Да, это так, — огрызаюсь я. Поверить не могу, я говорю, как обиженный двухлетний ребенок. Прочищаю горло. — То есть… может быть, если бы у меня была твоя собака, мне было бы легче… — Я ухмыляюсь ему.
И получаю улыбку в ответ. Митчелл Конрад улыбается искренне. Его темно-карие глаза излучают тепло за линзами, и это действительно нечто особенное.
— Может, тебе стоит завести свою собственную, и они смогут устраивать свидания.
— Может быть… Правда в том, что мои рабочие часы настолько длинные, что это было бы нечестно по отношению к собаке. — Я смотрю на Агнес, которая растянулась на одном из ковров. Выпячиваю нижнюю губу. Она рядом, и я уже скучаю по ней.
— Может, тогда тебе стоит подумать о работе с меньшим количеством рабочих часов?
Инстинкт заставляет меня насмехаться над этим, хотя в последнее время я серьезно об этом задумывалась.
— Ага. Конечно. Я просто возьму и буду работать меньше. Займусь этим как можно скорее.
Он пожимает плечами.
— Поступай как знаешь.
— Меня все устраивает, спасибо большое. — Потому что я совершенно одинока и не обязана подстраиваться под кого-то еще. — Чем ты занимаешься?
— Я офтальмолог. Специализируюсь на детской офтальмологии, но у меня общая практика.
Доктор Конрад. Конечно. Конечно, он врач. Конечно, он офтальмолог, а не тот врач, название которого легко произносится, как семейный врач или оптик.
— А. Ты работаешь с детьми. Отсюда и леденцы.
— Нет. Я просто
