брат Михаил приехал из Ревеля в Петербург для сдачи экзамена на чин полевого инженер-прапорщика. 9 января 1841 г., без больших проблем выдержав его, М. М. Достоевский получил искомое повышение по службе. Но вместе с очередным чином новоиспеченный инженер-прапорщик через несколько дней получил и новое назначение — в Нарвскую инженерную команду. И это была трагедия, так как в Ревеле у него оставалась горячо любимая невеста Эмилия-Каролина Дитмар. Влюбленным грозила разлука! Вот тут-то и потребовалась помощь генерал-майора Кривопишина.
М. М. Достоевский. Рисунок К. Трутовского. 1848
Причем Михаил в середине февраля уехал, как ему и было предписано, к новому месту службы в Нарву, а хлопотал по его делу в столице брат Федор. Этими заботами и был обусловлен его очередной визит к генералу И. Г. Кривопишину. «В понедельник (в день твоего отъезда), — сообщает он брату 27 февраля, — приезжает ко мне Кривопишин; мы обедали тогда, и я не видал его. Оставил записку — приглашенье к ним. В воскресенье я был у него вечером, и он мне показывает донесенье Пол.т.к.в.ского о сделанном распоряженье насчет твоей командировки в Ревель. Вероятно (да и без сомнения), ты уже в Ревеле, целуешь свою Эмилию (не забудь и от меня)…» Полузашифрованный в этом сообщении генерал-лейтенант В. Г. Политковский исполнял должность начальника Штаба генерал-инспектора по инженерной части. Очевидно, к нему и обратился за помощью в этом вопросе И. Г. Кривопишин. Поддержка таких влиятельных лиц оказалась эффективной и скорой. «Твое дело решилось в минуту», — пишет тут же Достоевский брату. Из процитированного письма вполне определенно следует, что этот его визит в генеральскую квартиру на Дворцовую площадь был далеко не первым.[47]
Принимал Иван Григорьевич участие и в судьбе младшего брата писателя — Андрея, когда тот приехал в 1842 г. в Петербург поступать в Училище гражданских инженеров. На этот раз он обратился с ходатайством о зачислении А. М. Достоевского кандидатом в Училище без длительного соблюдения необходимых формальностей к самому могущественному графу П. А. Клейнмихелю, которому он был «хорошо известен»[48]. И вновь затруднительное дело было решено скоро и успешно. Причем когда московские родственники узнали о поступлении Андрея в учебное заведение, то «на радостях» послали деньги «на пирог» по этому торжественному случаю (целых сто рублей!) в Петербург на адрес Кривопишина, и Иван Григорьевич выдавал их младшему Достоевскому небольшими суммами по мере необходимости.[49] Иногда и старший брат Федор, который, перейдя в офицерский класс, с осени 1841 г. жил уже на «вольной» квартире, нередко страдая от безденежья, также припадал к этому «источнику». «Брат! — писал он, например, Андрею в декабре 1842 г. — Если ты получил деньги, то ради Бога пришли мне рублей 5 или хоть целковый. У меня уж 3 дня нет дров, а я сижу без копейки. На неделе получаю 200 руб. (я занимаю) <…> всё отдам. Если ты еще не получил, то пришли мне записку к Кривопишину; Егор снесет ее. А я тебе перешлю сейчас же». Упомянутый здесь Егор — это слуга Достоевского. И можно предположить, что дорога в казенную квартиру вице-директора Инспекторского департамента на Дворцовой площади, где при случае можно было в затруднительной ситуации занять немного денег, ему была неплохо знакома.
Последний раз имя Кривопишина упоминается в переписке Достоевского и Карепина осенью 1844 г. Писатель в это время всецело предался литературному труду: летом в журнале «Репертуар и Пантеон» опубликовал свой перевод «Евгении Гранде» Бальзака, планировал с братом Михаилом осуществить полное издание перевода драм Шиллера, наконец, весь год усиленно работал над своим первым романом «Бедные люди». Служба по окончании Училища в Чертежной Инженерного департамента представлялась утомительной и скучной («надоела, как картофель», — писал он еще весной старшему брату), отвлекала от литературных занятий. К тому же ему грозила длительная командировка в Оренбург или в Севастополь. В этих обстоятельствах Достоевский принял решение выйти в отставку. После смерти в 1839 г. отца писателя П. А. Карепин числился опекуном всего семейства Достоевских, регулировал распределение между ними дохода с родового имения в Тульской губернии. Для поддержания своего существования в Петербурге Федор обратился в сложившихся обстоятельствах к Карепину с просьбой о единовременной материальной помощи (речь шла о сумме в тысячу рублей серебром), он же, в свою очередь, готов был отказаться в пользу родственников от приходящейся ему доли в наследстве родителей. П. А. Карепин, человек далекий от литературы, увидел в этих прожектах Достоевского «юношескую неосновательность и нерасчетливость», пытался урезонить своего юного шурина. С этой целью он в очередной раз обратился с письмом к И. Г. Кривопишину, которого просил по-отечески воздействовать на молодого человека, попытаться «остановить [его] шекспировскую фантазию».
Однако порученная Карепиным своему «другу-родственнику» комиссия не удалась. Нам не известно, посетил ли генерал-майор Кривопишин Достоевского в его доме на углу Владимирского проспекта и Графского переулка или, наоборот, писатель в очередной раз был приглашен в генеральскую казенную квартиру в здании Главного штаба. Но разговор между ними, судя по всему, произошел горячий. Достоевского возмутил уже тот факт, что Карепин без его ведома вынес обсуждение его судьбы на суд постороннего человека. Причем человека, можно предположить, тоже весьма далекого от литературы. По поводу писательских планов шурина Карепин, советуя ему «не увлекаться Шекспиром», в запале раздраженно заметил, что, с его точки зрения, «Шекспир и мыльный пузырь все равно»[50]. Возможно, в подобных выражениях он писал и Кривопишину, аттестуя литературные увлечения своего шурина. Если предположить, что и генерал-майор мог вслед за ним в своих отеческих увещеваниях пенять на опрометчивый «романтизм, навеянный этим проклятым Шекспиром», то можно представить себе, какой бурной должна была быть реакция Достоевского!
Так или иначе, писатель сделал свой выбор твердо. 19 октября 1844 г. последовал высочайше утвержденный приказ о его отставке, 24 октября опубликованный в газете «Русский инвалид» (№ 239). На рабочем столе Достоевского лежала начатая рукопись «Бедных людей». Понять друг друга генералу и юному литератору было невозможно. И если их разговор действительно происходил в казенной квартире вице-директора Инспекторского департамента в здании Главного штаба, то в этот день Достоевский покинул эту квартиру навсегда. И более мы не встречаем упоминаний имени Ивана Григорьевича Кривопишина в каких-либо документах, связанных с биографией автора «Бедных людей».
* * *
Если осенью 1844 г. пресеклись отношения Достоевского с обитателем здания Главного штаба генерал-майором Кривопишиным, то в самом здании на Дворцовой площади писатель в дальнейшем еще бывал не однажды. Опустим сейчас, что здесь в конце 1840-х гг. в казенной квартире своего отца, управляющего Кредитной канцелярией Министерства финансов И. И. Ламанского, жили приятели писателя по кружку Петрашевского Евгений и Порфирий
