подманивает её к себе. Рядом с отцом стоял и Мирон, привычно сложив руки на груди и вздёрнув подбородок.
Власа послушно подошла.
— Ты это, передай Зарине, чтобы пришла ко мне. Переговорить мне надо со знахаркой, — мрачно сказал староста.
— Передам, — кивнула Власа. — Всё?
— Нет, не ходи пока больше в деревню. Зарине можно, а ты лучше держись подальше от людей, — приказал староста, хмуря брови.
— Почему? Я же могу помочь, если что! — растерялась Власа от его слов.
— Ведьма потому что ты глазливая, — без церемоний бросил Мирон. — Беду навлечёшь только.
Отец бросил на него укоризненный взгляд за резкие слова, но спорить не стал.
— Дар твой Власа ведьмовской, а нам этого сейчас не надо. Сама знаешь поверье, что там, где ведьмы, там и хворь бывает.
— Думаете, я её наслать могу?! — ахнула Власа.
— Нет же. Ежели, я так думал, уже бы дружинникам князя отдал, — отмахнулся староста. — Но дар ведьмовской у тебя есть, с этим не поспоришь.
— А как же наставница? — в отчаянье выпалила Власа, совсем сбитая с толку.
Мирон усмехнулся, хотел что-то ответить, но отец его опередил.
— Зарина одно дело, ты другое.
— Вот как? Ведьма я, значит?! Беды приношу? — со злостью выпалила Власа. Умом понимала, что спорить со старостой она права не имеет, но на языке так и вертелись ядовитые слова. — Я многим людям в деревне помогла и не заслужила такого отношения! Говорят, за добро, добром отплати. А вы…
Она не договорила, поджала губы, круто повернулась и пошла прочь.
— Вот же ветрогонка, вздорная девка! Я с ней по-хорошему, если б не Зарина… — возмущённо начал староста, но Власа уже не слышала, уходя всё дальше. Обида душила её изнутри, из глаз так и норовили брызнуть слёзы. Ведьму они нашли! Она думала снадобья всем для лечения готовить, а они…
Шмыгнув носом, Власа вытерла пробежавшую по щеке слезинку. Слухи ходили о людях с даром и правда недобрые, говорили даже, что хворь на людей наслали не иначе как ведьмы, которые жили в глубине чащи лесной, да с нечистью знались. Люди их прогнали из деревень за злодеяния, вот они, объединившись, и наслали хворь на всех в отместку. Ещё и болезнь сделали такой, что люди, в которых есть хоть капля магии, хворью этой не заражались. Совсем.
Зарина тоже не болела в прошлый раз, хотя лечила больных, да и Власа не заразилась. А ведь она так же среди хворых побывать умудрилась, когда сбежала вслед за знахаркой в деревню, увидеть хотела своими глазами, что такое хворь…
Страшное поветрие всё-таки. Тяжёлое. До сих пор Власу холодило от тех воспоминаний…
— А ты что тут ведьма шастаешь?! Никак беду накликать хочешь? — услышала она по дороге окрик старухи, которая сидела на крыльце своего дома и жевала мочёное яблоко.
— Ничего не шастаю. Ухожу уже и не приду больше, — с обидой ответила Власа и ускорила шаг. «А я ведь и правда могу не прийти больше, хоть и хворь в деревню нагрянет… Вот возьму и не буду помогать, раз добра не помните», — снова вернулась Власа к тёмным мыслям. Хотя отчасти они были справедливые, как люди к тебе — так и ты к ним.
Невольно Власе вспомнился Ярик, и сердце забилось быстрее. Вот кому она была действительно нужна, кто всегда ценил её, дорожил, уберечь от любого зла хотел. Только как теперь видеться с ним, если в деревню Власе хода нет?
Она обернулась в надежде его увидеть где-нибудь. Вдруг случайно промелькнёт знакомый силуэт, но нет. Жаль.
Власа с тяжёлым сердцем покинула деревню и пошла через поле. Вдали на лужке мирно паслись несколько коров, рядом с ними бегала чернявая собака Жужа, а чуть дальше прямо в траве разлёгся старый пастух. Судя по его безмятежной, расслабленной позе, он ещё не знал последних вестей. Что ж, скоро узнает…
Добравшись до дома, Власа сразу поспешила к наставнице, рассказала обо всём, что случилось в деревне. Зарина в это время варила щи на обед. На столе уже стоял свежий хлеб и кувшин с ягодным взваром.
— Власа, да на тебе лица нет! — всплеснула она руками, увидев воспитанницу. — Случилось чего?
Власа кивнула, налила себе в кружку взвара, сделала несколько глотков, чтобы смочить горло, и начала рассказ. Зарина её слушала молча, не перебивая, только в конце её лицо помрачнело, показалось даже, что под глазами залегли тёмные круги.
— Вернулась хворь, значит… — едва слышно проговорила знахарка, обращаясь будто к себе. Ничего больше не говоря, она пошла во двор, где на солнце были разложены на просушку травы.
— Наставница, — осторожно позвала Власа.
— Чего тебе? — глухо ответила Зарина, распределяя на ткани сухие листочки более равномерно, чтобы те быстрее просушились.
По её голосу было слышно, что сейчас не лучшее время для продолжения разговора, но Власа не могла не задать терзающий её вопросы.
— Правда, что хворь ведьмы наслали?
Зарина тяжело вздохнула.
— Теперь уже не разберёшь, — уклончиво ответила она. — Всякое может быть.
— Значит, всё же могли ведьмы? — дрогнувшим голосом повторила Власа. Неужели те, кто обладал силой, и вправду сотворили такое зло?
Зарина повернулась к Власе и внимательно взглянула на воспитанницу.
— Запомни правило — любое зло порождает только зло. Любая несправедливость и месть за неё, порождает лишь ещё большую несправедливость и новые круги мести, — неожиданно серьёзно произнесла она. — Кто бы ни был повинен в этой хвори — он совершил страшную ошибку, погубив свою душу и забрав жизни у сотен людей. И над всеми ведьмами и колдунами теперь висит эта вина, которую невозможно искупить.
От слов Зарины Власе сделалось жутко. Она опустила голову, словно ощутила на своих плечах невыносимую тяжесть. Значит, не зря люди шарахаются от неё, значит, и вправду от тех, в чьей крови течёт магия немало бед…
— Любая сила может служить как добру, так и злу. Постарайся, чтобы твоя служила только добру. Зла в этом мире и так хватает, — произнесла Зарина, положив ладонь на плечо Власе. Встретившись взглядом с наставницей, она увидела в её глазах понимание и грусть, как будто Зарина знала, что сейчас творилось на душе Власы.
— Я поняла, наставница. Только в деревню мне больше нельзя…
— Это на время. Если духи будут милостивы, то беда минует, и всё станет как прежде, — приободрила Зарина и добавила уже строже: — Я вчера говорила тебе наколотить дров? Ну и где они?
— Ох, совсем забыла! Я сейчас, быстро, — с этими словами Власа поспешила к заготовленным поленьям. Не женское это дело — дрова колоть, да что
