на ней.
Дерзко, провокационно, расслаблено!
Она кричит всем, что молода и свободна, а на мнение других ей плевать.
Сегодня, я уверен, у ребят есть разрешение, и меня ничего здесь больше не держит.
— Это должно было быть наше бабло!
Оборачиваюсь на крик и звон падающих на землю монет.
«Олимпийский» стихает, а толпа возбужденно напрягается, переключая внимание на источник нового зрелища.
— Вы чего, ребят? — сиреневолосая смотрит на валяющуюся у нее в ногах шляпу, с рассыпанными по земле купюрами и мелочью.
— Нормально калымится? Нигде не жмет? — возвышается над испуганной девчонкой мудила в наброшенном на голову капюшоне.
Я вижу его спину, а еще четырёх его подельников, стоящих по обе от него стороны.
— Ты кто такой? Отошел от нее, — бросая на чехлы гитару, срывается высветленный паренек-солист.
— Я тот, кого ты сегодня подвинул, сечешь? — усмехается тот, что в капюшоне.
— А ты, смотрю, не подвинулся, — крашенный убирает девчонку за спину, — так я помогу. — Слегка отклоняется корпусом назад и резко выбрасывает голову вперед.
А дальше «Олимпийский» превращается в фарш из криков, матов, ударов и женских визгов.
Мне не раз приходилось видеть молодежные разборки, и чем это дело заканчивается, тем более на Арбате, я знаю. Поэтому технично отделяюсь от толпы и прижимаюсь близко к зданию, вдоль которого собираюсь покинуть побоище.
— Шухер, пацаны, — слышу свист из толпы, — менты!
Оборачиваюсь и вижу летящих, точно черные вороны, стражников правопорядка — отряд Росгвардии.
Да твою ж маму…
*коротнуть дело — прекратить уголовное дело.
**аморалка — компенсация морального вреда.
***ЧиЖ — частная жалоба.
7. Юля
Я с детства боюсь сдавать кровь. От ее вида у меня начинает кружиться голова, приправленная тошнотой.
Сейчас, глядя на то, как из носа сидящего передо мной на коленях незнакомого парня ручьем стекает кровь по подбородку и падает на плитку, я чувствую, как подкашиваются мои ватные ноги, а голова теряет связь с реальностью.
Мой обидчик скулит и матерится, размазывая по лицу красное месиво, а я, чтобы не упасть, сажусь на корточки и закрываю руками лицо. Дышу глубоко и пытаюсь выровнять оголтелое дыхание, но паника сковывает мои легкие, не давая сосредоточиться.
Меня кто-то пихает, и я теряю равновесие, сваливаясь на задницу.
— Полиция, полиция! — вопят рядом.
Мне приходится открыть глаза, чтобы понять, где я и оттащить свое тело из этой гущи мордобоя, пока не попало и мне.
Все лица, звуки и голоса смешались в одно сплошное чувство страха и ужаса.
Кажется, я ползу на коленках, потому что ощущаю ими мелкие острые камушки, больно врезающиеся в кожу.
Мне кто-то наступает на кисть, и от адской боли я шиплю и ругаюсь.
Это отрезвляет.
Кручу головой по сторонам и первым нахожу Берга с заломанными за спину руками. Человек в тяжелых черных берцах, черном камуфляже и шлеме подталкивает его к автобусу, брошенному на Бульварном кольце.
Вижу Борю с поднятыми вверх руками за установкой, застывшего с таким выражением лица, будто увидел вместо омоновца зеленого четырехпалого человечка.
Пытаюсь в этом беспорядочном месиве отыскать Матвея, но вместо него нахожу Ветра, катающегося по плитке с диким ревом. Его руки обнимают живот, а ноги прижаты к груди. В этот момент я понимаю, что мне его не жалко.
Придерживаясь за фонарный столб, встаю на ноги и вижу, как черный камуфляж точно контрастная жидкость в крови растекается по артериям. Они огромной грозовой тучей подминают под себя каждого, кто попадается им на пути, вне зависимости от возраста, пола и причины. Заламывают руки, хватают и безжалостно уволакивают в автобус.
Мне надо бежать…но ноги приросли к месту, а руки намертво вцепились в столб.
Я не чувствую боли разодранных коленей и расцарапанных ладоней, я чувствую панический, оглушающий страх, который парализует и обездвиживает.
— Да отомри ты уже, бедовая, — меня дергают сбоку и тащат точно тряпичную куклу.
Мою ладонь обхватывает чья-то теплая крупная рука, и я разжимаю кулак, позволяя переплестись нашим пальцам.
Полное тотальное доверие моего тела, которое сейчас хочет спастись, в отличие от пустой головы.
— Шевели ногами, — ругается так приятно, что я готова слушать этот голос вечно. — Давай сюда.
Он тянет меня за руку, и я вижу его аккуратно-оформленный затылок такой, который получается только в профессиональных мужских салонах. Полы его темного пиджака развиваются в стороны, потому что мой то ли спаситель, то ли похититель прибавил скорость.
Теперь мы бежим по какому-то переулку, и я начинаю вот только сейчас ощущать, как адреналин наполняет не только мою кровь, но и легкие, заставляя их сильнее качать воздух.
Я дышу надрывно и часто, а мой спутник даже не запыхался.
Мой рот растягивается в улыбке.
Мне больше не страшно.
Мне…весело!
Мне, черт возьми, смешно и весело!
И я больше не могу сдерживаться. И начинаю громко смеяться.
Я бегу и смеюсь, когда вижу легкий поворот головы человека в костюме.
— Сумасшедшая, — качнув головой, мой спутник чуть замедляет бег. Отпускает мою руку и бьет себя по карманам.
Он ищет ключи. Я это понимаю, потому что мы остановились около машины под запрещающим знаком парковки.
Но такой машине и разрешение не нужно. Всем своим видом она демонстрирует, что «я паркуюсь, где хочу».
Кто ты такой, черт возьми?
Рассматриваю его спину, крупные плечи и понимаю, что он — не мальчик, а взрослый мужчина, которого я точно не знаю.
И ты собираешься сесть в машину к неизвестному мужику, Сурикова?
Щелкает сигналка, и человек в костюме медленно оборачивается.
— Ну привет, бунтарка! — усмехаются его карие, слегка сощуренные глаза.
8. Юля
— Здравствуйте, — по слогам проговариваю я, спотыкаясь о лицо, которое все-таки знаю.
Не могу похвастаться отличной зрительной памятью, но его лицо я запомнила.
Человек, который лишил в прошлую пятницу нас заработка, и которого я благополучно обозвала старым козлом, сейчас стоит передо мной и сверлит таким взглядом, от которого хочется прикрыть свои разодранные коленки. Стоя перед ним, я чувствую себя раздетой и уязвимой. Но я не покажу, что он имеет какое-то влияние на меня, поэтому вздергиваю подбородок и воинственно складываю руки на груди.
Я, надеюсь, он не ждет слов благодарности или извинений, и я не позволю ему чувствовать себя долбанным героем, потому что я не просила меня спасать.
— Я так понимаю, ты узнала старого жлоба, поэтому знакомиться не имеет смысла, — кивает на автомобиль. — Садись давай.
В смысле? Он специально меня нашел, чтобы отомстить за козла?
«Сурикова, ты находишь приключения под каждым
