половину человеческого роста позволяли устроиться с удобством. Тут же рядом выкопан в земле походный очаг и натянуты на жердях пологи от дождя и ветра.
Бал поручил своим привязать и накормить псов, а потом нарубить в роще веток на корм быкам. Сам же отправился приветствовать хозяев. Вернулся уже на закате вместе с сыном Асугой, которого старшие гуры освободили на вечер от работ. Растолкал спутников.
— Завтра утром сюда придёт гур Рохит. Я видел его сейчас. Вместе встретим Солнце и принесем жертвы за бал Вараха. И за его жену, конечно. Милосердное дело, гур не отказал. Приготовим все пораньше, не дожидаясь рассвета! И угощение тоже. Разожгите-ка костер поярче и несите весь припас, который положила балли! Посмотрим, что там.
***
Поздним вечером того же дня в своем стане бал Изана вел разговор с сыном за трапезой возле костра. Облокотившись на колесо воза, Асуга рассеянно играл с собакой.
— Асуга, мать передает тебе гостинцы. Посмотришь?
— Да, спасибо. Но я мало ем мясного, она, наверное, забыла. Как там сестра? — ответил Асуга, глядя в костер.
— Предкам благодаря, все неплохо. Мать озабочена женихом для Ялы… Однако постой, что твои гуры говорят насчет полного имени для тебя? Отпустят за ним? Ты уже решил, с кем пойдешь?
— Отпустят, наверное, летом. Спутников подберут да подскажут, в какую сторону идти.
— Вот как… Нам с Кабаном Варахом и Шатур Рохитом никто не подсказывал… Ты что же и в походе будешь только молочным пробавляться? Этак долго не протянешь. Никогда не понимал я этого, но гурам виднее. Да и где взять его там, молоко?
— В походе будем охотиться, понятное дело.
— Кстати… Я привез молоты, новые. Хочешь взглянуть? Тебе понадобится… И вот еще что… Если увидишь там, в походе, что кто-то из твоих товарищей парень хороший, надёжный, ну и высокородный, конечно, то приводи его к нам в гости на летовку. После того, как найдете имена. Отпразднуете, как следует! Поживёте сколько-нибудь, отдохнёте… Яла проведет вас по уделу, покажет хорошие места. Должны же гуры отпустить, хоть ненадолго?
— Понимаю. Если встретится хороший человек, приведу в гости.
— Насчет мяса… В самом деле, возьми-ка его с собой, разделишь там среди своих, кому допускается. Не везти же обратно. Скажу матери, что ты все съел. Там и сыр есть, козий. А вообще, ты какой-то бледный. Теперь понятно, почему… — бал Изана помедлил… — Есть два дела, которое мне нужно обсудить с тобой. Думаю, пора тебе узнать о моем помощнике. Пригодится.
— Сейчас? — Асуга взглянул на бала Изану с растерянностью.
— Тянуть незачем.
— Что-то случилось?
— Кабан, то есть, бал Варах, ушел. Мы с ним одногодки.
— Его порвал зверь. Может быть с каждым, твои дела тут при чем? Не понимаю.
— Варах ходил на охоту много раз, на зверя пострашнее кабана тоже. С людьми в переделках бывал всяких. И тут — такое… Похоже, закончилась его удача, всю вычерпал. Значит, и мой предел где-то недалеко может быть. А может и не быть… Но лучше нам поговорить. Когда-то еще приведется посидеть вот так, у огня…
— Как скажешь, я готов.
— Так вот … — не торопясь выбирал слова бал Изана — я его узнал, как водится, когда ходил за взрослым именем. Это так говорят. На самом деле ходят, чтобы заставить помощника объявиться. Да… Без его помощи мне бы не справиться с тем большим Змеем, о котором ты много раз слышал. И я-то сам знаю о том бое только по рассказам — от Вараха, например, и от Рохита. Они видели. Я сам ничего не видел. Потом прихожу в себя, как будто из красного тумана выплываю. Стою над Змеем… Потом сел — колени дрожат, руки в крови, в ушах шум, еле-еле сквозь него слышно. Да… B перед тем… дичи три дня нет, как вымерло всё… И ветер странный — бал Изана, нагнувшись к уху сына шепнул что-то. — Так-то…
— Что же, и потом тебе помощь была? Как ты с ним? И как убедился, что-то видел глазами?
— Не глазами. Помыслы особые, вижу иногда по-другому. И туман этот… Трудно рассказать… Помогать-то он, может быть, и готов, да только я редко звал. Зато радовал его исправно — кормил-поил и прочее. Вернее, закармливал. Только ему не того надо. Трудно было с ним, особенно поначалу. Сейчас легче, но и то… Поэтому с людьми стараюсь не спорить, уступаю даже. Мать твоя уж так остра на язык была по молодости, я от того временами в лес уходил, на охоту, а то — в набег, чтобы не вышло дома неприятностей. Или на заставу в степь. В походе он хорош, это верно… Так вот, если будет трудно, прямо погибель видна, ты припомни что от меня слышал. Вот тебе камешек с того места, можно его — на ремешок и с собой носить… Прибереги только для себя. Мать, конечно, знает, что со мной кто-то есть, но кто — я не говорил. Если во сне, разве…
— Спасибо, отец, я принесу ему жертвы.
— Да, неплохо бы… Еще я вот что понял. За взрослым именем, вернее — за помощником, отправляются все, когда возраст приходит. Имена находятся, а вот помощники — не у каждого, нет. Многие просто рассказывают небылицы. Вот Варах, например.
— У нас гуры сказывали о помощниках. Кто приметливый, тот видит их в людях. С ними можно разговаривать, даже с чужими, если знать как.
— Что же, я напрасно рассказываю? И так видно?
— Мне не открыто. Но некоторые гуры видят. Они так и говорят, что на деле не человек ищет, а помощник ищет человека. Находит и зовет в иной род. Взрослые люди — в двух родах сразу, а некоторые в трех. Мне трудно понять. Может быть, это значит, что ты не один с таким союзником?
— Вот ты остёр, Асуга! Думаю, незачем продолжать сегодня. Спать пойдем! Хотя, постой, второе-то дело как же… О жертвах хочу поговорить, как раз к слову приходится… Когда ты последний раз отправлял жертвы деду, бабке и другим нашим на Той Стороне?
— У нас в Святилище общие обряды и жертвы. Каждый день.
— Понимаю. Я не о том. О жертвах для нашей родни спрашиваю.
— Разве недостаточно? Обряды иногда творит сам гур Махариш, я всех поминаю, чего же лучше!
— Ну, я так и думал. Есть разница. Как между мамиными гостинцами и едой из общего жбана. На Той Стороне наши ушедшие попадают на пир к тамошнему Хозяину, и, по правде говоря, среди тех удальцов нет
