ходит,
с монитора глаз не сводит.
Запись четкая, и даже
с датой и хронометражем.
Видит: в шелковом халате
царь Салтан сидит в палате
на престоле, и в чепце,
с толстой флядью на конце.
Тут донесся шум до слуха.
Девку царь смахнул, как муху,
снял чепец, одел венец,
спрятал под халат конец,
и состроил мину, вроде
обо всем скорбит народе.
Входят в залу в платьях пестрых
мать царя, царицы сестры,
у престола сев кружком
тихо чешут языком.
Рында рявкнул грозным тоном,
и к царю ползут с поклоном
в серых свитах из холстины
гости — знатные купчины.
Царь Салтан с златого трона
вопрошает изумленно:
— Эй вы, гости-господа,
что же с вами за беда?
Вы — да в тряпках. Что за чудо?
Аль за морем — сильно худо?
Корабельщики в ответ.
˗ Мы объехали весь свет.
За морем житье не слабо.
Будь ты негр, гей иль баба –
уваженье и почет.
Жисть там быстрая течет.
Торговали мы с доходом,
только все сплыло, как воды.
Остров на море лежал.
Там один лишь дуб стоял,
ни землянки, ни скотины
только пусто и пустынно.
Нынче же на месте том
выстроен огромный дом.
Называется он «Клаб»
Еж ли кто умом ослаб,
поддается там соблазнам:
бабы, карты, вина разны.
Казино и в ночь и в день,
в нем такая поипень:
вроде выиграл чуток,
а выходишь без порток.
И что хошь, любой каприз:
борщ, шампанское, стриптиз.
«Ты плати, мы все отыщем»,
но потом отпустят нищим.
Мы прошли тот адов круг,
все, что есть, спустили с рук.
Правит клубом Дон Гвидон.
Он сказал, что ты гондон,
этот, как его… дебил,
сына родного сгубил,
и без всякой без причины
утопил жену в пучине.
Не гневись ты, царь, пардон,
за слова виновен Дон.
Царь Салтан дивиться чуду.
Говорит он: «Гадом буду,
чудный клуб я навещу,
сам Гвидона опущу.
Пусть узнают в клубе оном,
как меня назвать гондоном!»
Тут царицына сестрица
Та, что стала кладовщица,
Вдруг Салтану в ноги — бух!
И завыла, точно дух:
— Брешут все купцы-собаки,
весь рассказ их — вздор и враки.
Зря зовут тебя дебилом.
Я-то знаю, как все было:
ты уехал на войну,
бросил тут жену одну,
вот она затосковала
и чуть-чуть пофлядовала.
Второпях, такое дело,
от арапа залетела.
Ты с войны не воротился,
и в негаданно родился
у царицы молодой
черный негр с бородой.
А сестрице стыдно было,
и она уж так просила
ей недельный отпуск дать:
маму с папой повидать.
Тут указ секретный твой
отпустить ее домой.
Царь пытался вставить слово:
— Я же не писал такого!
кладовщица продолжала,
словно муха прожужжала:
— Потерять мне правый глаз,
коль подделан тот указ.
Был указ в твоем же стиле,
вот ее и отпустили,
и она пустилась в море,
и себе и нам на горе,
и разбилась о скалу,
смерть на месте приняв злу.
Такова, видать, судьбина
что взяла ее пучина.
Это все из-за войны
и ничьей тут нет вины.
Что до ентой казино,
все мы знаем по кино.
Много чудного на свете.
Я видала в Интернете
на Ютубе ролик-жесть:
девка может злато есть.
А зовут ту девку Белка,
и шустра, хоть видом мелка.
В общем, Белка та мутант.
есть у ней еще талант,
мол, поет попсу, навроде
"Во саду ли, в огороде".
Слушал царь, раскрывши рот,
как свояченица врет.
Он, видать, в расстройстве был,
про Гвидона позабыл.
Дон Гвидон в селектор: "Стелла!
Ты, конечно, подсмотрела.
Комару пошли заказ:
тетке выбить правый глаз.
Мол случайно. С опохмелки!
И найди агента Белки.
Той, что песенки поет.
Номер будет — на улет.
А пока что, крошка Стелла,
ты надень халатик белый
Помнишь скетч "Визит к врачу"?
Я расслабиться хочу!
***
Ветер по морю гуляет,
и кораблик подгоняет.
Правит в дальние края
новгородская ладья.
Называется «ушкуй»
на носу дракон, как буй.
А ушкуйники лихие,
рэкетиры удалые,
при брыльянтовых перстнях
да свинцовых кистенях.
Каждый выряжен богато,
а на шее — цепь из злата
по полпуда весом полным.
И скользит ладья по волнам,
мимо острова крутого,
клаб-отеля дорогого.
На молу стоит моряк,
рекламирует коньяк.
Буквы с сажень: «Вкус приятный,
первых двести грамм бесплатно».
Пристает ладья к причалу.
Всем налили для начала
по стакану: "Пейте, плиз!
Нынче в клубе бенефис.
Наша Бэллочка при всех
давит золотой орех.
Не руками, не зубами,
а интимными местами.
Бэлла опой гвоздь забьет,
и при этом так поет…
Кто тот номер не видал,
простофиля и вандал.
Морячки по простоте
посетили варьете,
и всю ночь потом кутили.
Все богатства с рук спустили.
Тут Гвидон зашел в кабак,
ставит он гостям коньяк,
всех вокруг за стол сажает
и серьезно заявляет.
— Все, ушкуйнички, шабаш!
Нынче, видно, день не ваш,
коль продолжите, братки,
то пропьете и портки.
Так что ехать вам пора.
Вы ж к низовиям Днепра,
а потом на Вышний волок.
Путь до Новгорода долог.
Если станете вы станом
у хором царя Салтана,
передайте: Дон Гвидон
был безмерно удивлен.
Царь приехать в клуб грозился,
опустить меня хвалился.
Я же не вооружен.
Так пускай не трусит он.
Или этот царь-отец
лишь детей топить храбрец?
Проводивши их из дому
Дон Гвидон по интеркому
секретаршу вызывает:
«Грусть-тоска меня снедает,
словно давит два яйца.
Видеть я б хотел отца…
Жаль агента Комара,
но его сменить пора.
В прошлом деле он до срока
засветился ненароком.
Ладно, такова житуха.
Есть второй, по кличке «Муха».
Ты запрос пошли и жди
фильм на диске DVD.
***
Дон Гвидон у монитора,
и с него не сводит взора.
Видит: царь Салтан упорно
в Интернете ищет порно.
Бабка, тетки обе враз.
У одной — стеклянный глаз.
Вводит новгородцев стража.
Вновь в брильянтах все, и даже
Есть крупней, чему царя.
Видно, плавали не зря.
Говорит им царь сердито:
— Новеградские бандиты!
Признавайтесь, господа:
Много ль грабили, когда?
И какая сила зла
вас к нам в царство занесла?
А ушкуйники в ответ:
— Мы объехали весь свет
Только стрелки забивали,
нам богатства отдавали
те купчины и не те
по душевной доброте.
И зашли, уже в итоге,
к Дон Гвидону по дороге:
коньячку разок хлебнуть
и немного отдохнуть.
Хоть доходов всех лишились,
но зато повеселились.
В мире нет по красоте
равных девкам
