Cristes feest natall
We will be mery, grete and small,
And thou shalt go oute of this halle;
Farewele fro us both alle and sume.
Advent is gone; Cristemas is cume;
Be we mery now, alle and sume;
He is not wise that wille be dume
In ortu Regis omnium.
Джеймс Райман (ок. 1450 — после 1492)
Прощай, Адвент[7]!
Прощай, Адвент! Ты был угрюм —
Греми, греми, застолья шум!
Велел ты постное вкушать,
Ложиться натощак в кровать,
Совсем без мяса помирать.
Прощай, Адвент! Ты был угрюм.
Питались мы не ветчиной
И не колбаской кровяной —
Одной рыбешкою дрянной.
Прощай, Адвент! Ты был угрюм.
Нам свежей рыбы не нашлось,
Соленый дóрог был лосось,
Страдать немало довелось.
Прощай, Адвент! Ты был угрюм.
Еще морских мы ели мидий —
И тех лишь раз в неделю видя.
За то мы на тебя в обиде.
Прощай, Адвент! Ты был угрюм.
Была нам пищей камбала,
Худа, костлява и мала.
За скудный стол тебе — хула!
Прощай, Адвент! Ты был угрюм.
Наш хлеб загнил, прогоркло пиво,
Наш хлеб — и черствый, и червивый,
Наш эль — что кислая подлива.
Прощай, Адвент! Ты был угрюм.
Ты, страшной злобой обуян,
Лишил веселья всех мирян.
Ты — негодяй и грубиян.
Прощай, Адвент! Ты был угрюм.
Ты жил средь нас, незваный гость,
Нас не кормил, являя злость,
Без мяса мы глодали кость.
Прощай, Адвент! Ты был угрюм.
Ты был жестокий господин,
Ты сделал нас стройней жердин,
Ступал бы лучше в Ботон-Блин[8]!
Прощай, Адвент! Ты был угрюм.
Дорогу позабудь в наш дом,
Иначе мы тебя побьем —
И так Великий Пост блюдем!
Прощай, Адвент! Ты был угрюм.
Не суйся ни в одно сословье —
Такое ставим мы условье.
Нарушишь — изобьем до крови!
Прощай, Адвент! Ты был угрюм.
Не суйся в замок дальше стен —
С тобой у рыцарства презрен
Великий Пост, твой сюзерен.
Прощай, Адвент! Ты был угрюм.
Не суйся там, где сельский люд, —
Тяжел у земледельцев труд,
Они без пищи перемрут.
Прощай, Адвент! Ты был угрюм.
Пускай монах, пускай монашка
Раз в год с тобой постятся тяжко,
А нам пусть выпадет поблажка.
Прощай, Адвент! Ты был угрюм.
Настало Рождество Христово,
И настает веселье снова
Для старого и для младого!
Прощай, Адвент! Ты был угрюм.
Мы к Рождеству направим ум —
Греми, греми, застолья шум!
Никто не делайся угрюм
In ortu Regis omnium[9].
Перевод А. Серебренникова
John Skelton (ок. 1460–1529)
* * *
With, Lullay, lullay, lyke a chylde,
Thou slepyst to long, thou art begylde.
My darlyng dere, my daysy floure,
Let me, quod he, ly in your lap.
Ly styll, quod she, my paramoure,
Ly styll hardely, and take a nap.
Hys hed was hevy, such was his hap,
All drowsy dremyng, dround in slepe,
That of hys love he toke no kepe,
With, Hey, lullay, &c.
With ba, ba, ba, and bas, bas, bas,
She cheryshed hym both cheke and chyn,
That he wyst never where he was;
He had forgoten all dedely syn.
He wantyd wyt her love to wyn;
He trusted her payment, and lost all hys pray:
She left hym slepyng, and stale away,
Wyth, Hey, lullay, &c.
The ryvers rowth, the waters wan;
She sparyd not to wete her fete;
She wadyd over, she found a man
That halsyd her hartely and kyst her swete:
Thus after her cold she cought a hete.
My lefe, she sayd, rowtyth in hys bed;
I wys he hath an hevy hed,
Wyth, Hey, lullay, &c.
What dremyst thou, drunchard, drousy pate!
Thy lust and lykyng is from the gone;
Thou blynkerd blowboll, thou wakyst to late,
Behold, thou lyeste, luggard, alone!
Well may thou sygh, well may thou grone,
To dele wyth her so cowardly:
I wys, powle hachet, she bleryd thyne I.
To Mistress Margaret Hussey
Merry Margaret,
As midsummer flower,
Gentle as a falcon
Or hawk of the tower:
With solace and gladness,
Much mirth and no madness,
All good and no badness;
So joyously,
So maidenly,
So womanly
Her demeaning
In every thing,
Far, far passing
That I can indite,
Or suffice to write
Of Merry Margaret
As midsummer flower,
Gentle as falcon
Or hawk of the tower.
As patient and still
And as full of good will
As fair Isaphill,
Coriander,
Sweet pomander,
Good Cassander,
Steadfast of thought,
Well made, well wrought,
Far may be sought
Ere that ye can find
So courteous, so kind
As Merry Margaret,
This midsummer flower,
Gentle as falcon
Or hawk of the tower.
Mannerly Margery Milk and Ale
Aye, beshrew
