Книга Сеятель снов - София Юэл

и телом, от которого невозможно отвести взгляд, настолько идеальны были его линии и изгибы. Её лицо свелось юностью, а зелёные глаза были так похожи на глаза Флоренс, может, это и были глаза Флоренс. Та, что ласкала его справа, была смуглой, ласки её были жестче и настойчивее, так ласкала его когда-то Флоренс – грубовато, дерзко и по-детски настойчиво. Майкл Калхоун расстегнул рубашку, снял джинсы. Женщины стояли перед ним, обнажённые и прекрасные. Они ласкали его и друг друга, их совершенные тела соприкасались и создавали затейливые геометрические фигуры, их кожа – светлая и смуглая словно светилась в лучах заходящего солнца. Где-то вдалеке он слышал шум волн и крик чаек.

Несостоявшийся любовник Дианы Пэриш так и не смог объяснить почему, когда Диана и Джейн вошли в гостиную, он стоял посреди неё с расстёгнутой рубашкой и спущенными штанами. Джейн уронила поднос с чаем, Диана в свойственной ей манере закатила скандал. Джейн быстро увела Джереми в его комнату, а Майкл Калхоун больше никогда не появлялся в доме Пэришей. Вряд ли он вообще появлялся где-либо в Лондоне после этого. Диана тот случай замяла.

О дальнейшей судьбе незадачливого гостя ничего не известно. Пройдёт немало времени, прежде чем Джереми расскажет о том, что же на самом деле случилось с Майклом Калхоуном.

Джейн догадывалась, что Джереми каким-то образом причастен к этому случаю, и не так уж всё ясно и очевидно в этом происшествии. Она слышала крики Дианы в гостиной, слышала, как оправдывался Майкл Калхоун, кричал, что всё дело в мальчишке, но как-то путанно и неуверенно, и Джейн понимала, что именно он пытался объяснить Диане. «Я не понимал, что делаю. Я словно провалился куда-то. Всё это произошло не по моей воле. Я вообще был не здесь!». Джейн почему-то поверила Калхоуну. Ей было немного знакомо это ощущение. Но лишь немного. Потому что Джейн не видела снов.

После инцидента со спущенными штанами Диана пригласила дорогого и модного детского психолога. Уолден ничего об этом не знал. Его практически не бывало дома, зато в доме бывали его деньги, которыми Диана распоряжалась, как считала нужным. Уолден успешно откупался от обязанностей мужа и отца, и Диану это вполне устраивало. Джереми же был в полнейшем восторге, когда ему сообщили, что он будет беседовать с детским психологом. Джейн знала, что это плохая идея. Она намекнула об этом Диане, но та не сочла нужным прислушиваться к какой-то няньке. Все попытки Джейн обратить внимание Дианы на поведение Джереми оставались неуслышанными или отвергнутыми. С посторонними Джереми вёл себя как обычный ребёнок. И только с Джейн он позволял себе быть настоящим. Ей это совершенно не льстило, иной раз она думала, что повредилась рассудком или заработала себе пресловутый старческий маразм. Рассудок слабее сердца, поэтому сердцем она всё же понимала, что дело не в ней, а в нём. Попытки Джейн отговорить Диану от идиотской затеи с психологом не увенчались успехом. Иногда Джейн думала, что понимает, для чего и зачем Диана делает то, что делает. Порой ей казалось, что Диана прекрасно знает, что представляет из себя её сын. Ей казалось, что Диана отвлекала Джереми, находила ему человеческие игрушки, уводила его внимание от себя и своих любовников, а временами Джейн думала, что она тоже всего лишь одна из таких игрушек для мальчика, которого просто нужно отвлечь.

После первого сеанса нарочито дружелюбный психоаналитик заявил, что у ребёнка есть проблемы с общением и социализацией. Джейн было смешно. Мысленно она уже жалела этого розовощекого пухляка с благодушной улыбкой баптистского священника. Но этот пухляк был весьма востребован у респектабельных мамаш с толстыми кошельками, а Диана была как раз одной из таких мамаш.

После второго сеанса он выглядел смущённым и слегка взъерошенным. Щёки его, и без того розовевшие сытостью и благополучием, приобрели пунцовый оттенок. Несмотря на настойчивые приглашения Дианы, на обед он не остался и поспешил покинуть дом, ссылаясь на чрезмерную занятость. На этот раз психолог не проронил ни слова об эмоциональном состоянии Джереми.

Третий сеанс психоанализа стал последним. Джейн знала, захоти, он мог бы ещё долго вытряхивать деньги из Дианы, но он не захотел.

Спустя некоторое время Джейн узнала, что лондонский гуру детского психоанализа – мистер Джейкоб Эйбрамсон ‒ внезапно прекратил свою практику. Он также сорвал все возможные сроки издания своей очередной книги с претенциозным названием: «Дети – будущее наших надежд, или отражение наших разочарований?», после чего известное издательство расторгло с ним контракт. Эйбрамсон больше не принимал пациентов и не выезжал к ним на дом. Ещё через некоторое время Джейн узнала, что Эйбрамсон уже пару недель находится в платной психиатрической лечебнице имени Карла Теодора Ясперса. Врачи клиники не имели права разглашать журналистам причину болезненного состояния мистера Эйбрамсона, но, разумеется, информация чудесным образом просочилась в местные СМИ. Несколько раз Эйбрамсон пытался наложить на себя руки, вел себя буйно и постоянно твердил, будто ему нельзя засыпать. Помимо симптомов шизофрении и острой паранойи врачи обнаружили у мистера Эйбрамсона нарколепсию3. О больном психоаналитике вышла небольшая статья в «The Independent» с короткой заметкой о его супруге. Миссис Эйбрамсон утверждала, что у её мужа никогда не было никакой нарколепсии. Позже в «The Sunday Times» вышла довольно большая статья, затрагивающая имя Джейкоба Эйбрамсона под названием: «Зачем нашим детям мозгоправы?»

Был ещё один случай.

Питер Олдридж – долговязый худощавый очкарик всего на пару месяцев старше Джереми. Мать Питера иногда приводила его в дом Пэришей, и дети играли, пока их матери увлечённо о чём-то беседовали за стаканчиком виски. Джереми никогда не проявлял агрессии к своим сверстникам, если мамаши притаскивали своих детей, он терпел их присутствие, играл с ними, дурачился, вёл себя как обычный ребёнок. Обычный ребёнок, которому немного скучно, но не более того. Поэтому случай с Питером Олдриджем удивил и не на шутку обеспокоил Джейн.

Это произошло незадолго до Рождества.

Уолден, как обычно был в отъезде, намереваясь, приехать только к празднику. Джейн вернулась в свою маленькую квартирку в Камдене, чтобы подписать и отправить почтой праздничные открытки немногочисленным родственникам, оплатить накопившиеся счета за квартиру и справить Рождество в благословенном одиночестве вдали от Пэришей. Муж Джейн – мистер Бенджамин Фрай ‒ уже восемь лет покоился на Кенсал Грин, что можно считать одним из немногочисленных достижений мистера Фрая. Он всегда хотел упокоиться на одном из лондонских кладбищ магической семёрки4, где некогда был похоронен его дед – не очень