единственный шанс.
— А много ещё дирижаблей стартует до утра? — спросила я.
— Да. Сегодня очень много. Но ещё больше — утром, после окончания празднования открытия Парламента, — ответил друг Эффраима.
Я возликовала. То, что Бьорн догадается, что я улетела, было понятно. Но вот найти на каком именно дирижабле, и в каком именно направлении — он не сможет. Да и маленький городок, в который мы направлялись, в последнюю очередь придёт ему в голову.
Глава 3. Все люди деляться на две категории: на тех, кого бесит орфографическая ошибка в этом предложении, и на тех, кто её просто не видит
Будни тёмного мага: 1. Помедитировал на Тьму, Пустоту и Смерть. 2. Насладился образами опустошения, освобождения и сладостного тёмного покоя. 3. Пошёл смотреть мультики.
Семь лет спустя.
Бьорн
Как же я не люблю позднюю осень. Она безумно раздражает меня своей промозглостью и сыростью. Ветер не только гоняет грязные листья по мостовым, делая город неряшливым и мрачным, но и быстрее разносит запах крови. Я ещё не дошёл до места, а уже чувствую кровь в носу, на губах, на открытых участках кожи. Как будто я вымазался в ней с ног до головы. Это всё сырой осенний ветер виноват. Хотя… Положа руку на сердце, мне вообще ни одно время года не приносит больше радости. Ну, разве что, зима по-прежнему не вызывает ярого отторжения. Скорей бы уже выпал снег, в самом-то деле.
— Тело уже опознали? — спросил я у бежавшего рядом со мной полицейского.
Полицейский был маленьким человеком и еле поспевал за моим широким шагом. Но мне было некогда его ждать.
— Да, Верховный Коннетабль. Та это старая Бетти. Она торговала зеленью вот тута всегда на углу. Стояла тута до поздней ночи, а появлялась всегда очень рано. Когда только спала — не понятно?
— Тут и стояла, — отозвался я — Свидетелей нет?
Полицейский затряс головой.
— Нетуть. Она добрая, и мухи не обидит. За что же так с ней?
— Была. Была доброй. Кто нашёл тело?
— Та дежурный постовой и нашёл. Он утром обход делал и, не застав её на привычном месте, громко позвал. Но она не отозвалась, а вот в тупике возня какая-то ему почудилась. Та он и заглянул куды… Туды… Крысы тама по зелени и телу шныряли. Он заглянул, а тама ….
— Там, — уже привычно поправил я, — Он рапорт составил?
— Ээээ… Его стошнило. Та он в дежурке белый весь лежит. В себя придёт та напишет, Верховный Коннетабль. Только вот у нас такого отродясь же не было? А тута смертоубийство! Да ещё такое.
— Что-то трогали?
— Эээээ… Ты мы из морга людей ждём. Сами мы того, этого….
— Понятно, — сказал я и вошёл в тупик, в где лежало тело.
Я присел рядом с телом. Кровь была повсюду. Старая женщина лежала на зелени, которой торговала. Её тележка валялась тут же перевернутой. Глаза торговке убийца не закрыл, она так и продолжала смотреть в тёмное осеннее небо. Тело не просто выпотрошили, в нём как будто что-то искали. Сочетание разбросанной, уже подвядшей, зелени и крови создавали гротескный и нереальный контраст. Даже меня передёрнуло.
— Верховный Коннетабль!
Я распрямился и обернулся.
— Пропустите. Это со мной. — крикнул я солдатам за ограждение.
— Бьорн, я не любитель ранних побудок, ты же знаешь, мой мальчик.
— Знаю, Сиг. Но, как видишь, без тебя я не справлюсь.
— Совсем не бережёшь ты старика, — хмыкнул старый друг.
В зубах он держал новомодную папироску. Трава нещадно дымила, но этот запах всё же был приятнее запаха крови и подгнивающей зелени. Если у Сига в морге пахнет также, я понимаю, почему он пристрастился к этой дряни.
Этот, с позволения сказать «старик», энергично приблизился к телу и аккуратно установил свою сумку на свободных камнях мостовой неподалёку Он извлёк оттуда несколько склянок и пробирок и наклонился над трупом. Тем временем я подошёл к надписи, выведенной кровью на стене.
— Что думаешь? — не оборачиваясь, спросил я.
— Ну, на первый взгляд она умерла от проникающих ранений в область живота и груди. Я насчитал их около десятка. Подробнее скажу у себя в морге. Но с уверенностью могу сказать, что ей не просто вскрыли брюшную полость, но и погружали туда руки.
— Зачем?
— Не знаю. Узнаю, скажу. Ты вон то видел? — и друг указал рукой в кожаной тонкой перчатке на что-то зелёное у головы старой зеленщицы.
— Трава?
— Это не трава. Это цветок. И он явно не из тележки.
— С чего ты это взял? Зелень и зелень.
— Он свежий, а вся остальная зелень уже подвяла. К тому же, цветами она не занималась. Она же торговала в бедном районе. Тут цветы не в почёте. Да ещё и поздней осенью. Он стоит довольно дорого. Его убийца принёс с собой.
— Час от часу не легче.
— Труп мы забираем, я отдам распоряжение санитарам. Позже пришлю ещё людей, они тут всё упакуют и, на всякий случай, тоже доставят в мою лабораторию. У тебя ко мне ещё вопросы есть? Но имей ввиду, пока я мало что могу тебе рассказать.
— Нет, это всё. Спасибо, Сиг. Я знал, что будет непросто, но не думал, что настолько.
— Вызвал этого зазнайку Роалда? Он будет осматривать надпись? Перевод нужен срочно.
— Нет, он отказался приезжать. Да и язык он знает не лучшим образом. Мне нужен другой специалист.
— И где его взять?
— Пока не знаю.
— У тебя не так много времени.
Я кивнул. А вот это я как раз знал…
Две недели после убийства я мотался между Дубхе, основной столицей Восьми Домов, и столицей моего собственного Коннетабля — Мерак, как сумасшедший. Дел было столько, что спать мне приходилось в дирижаблях, которые доставляли меня из одного города в другой. Хорошо хоть находились две столицы на относительно небольшом расстоянии друг от друга. В Дубхе ещё можно было найти специалистов по только зарождавшейся криминалистике и детективному делу. В моей же столице убийств почти не случалось. Были единичные случаи на почве ревности, пьяной драки или бытового насилия. Серьёзные случаи полиция в моём Коннетабле никогда не расследовала. Поэтому я и привёз всю команду временно в мой город. А сам разрывался между заседаниями Парламента, решением текущих вопросов и расследованием. Как заведённый!
Но дело с мёртвой точки так и не сдвинулось.
Я сидел у себя в кабинете и ждал, когда все соберутся, чтобы ещё раз обсудить это убийство. Я зарылся с головой в бумаги, поэтому не
