девочек с двух сторон облепивших отца, который им что-то показывал в большой папке.
— Что это? — спросила я, присаживаясь и пододвигая к себе столик на колесиках уставленный чашками, вазочками и чайниками.
— Это нововведение. В зале суда теперь работает художник. Он делает зарисовки всех присутствующих. И обвиняемых и судей и свидетелей. Всех — с гордостью сообщил мне муж.
— Здорово — без особого энтузиазма сказала я и принялась делать себе тост.
Чувствовала я себя получше, но все равно не блестяще. И опять аппетит проснулся просто зверский.
— Всех признали виновными?
— Да! Никому не был даже смягчен приговор. Все отправятся кто за решётку, кто на принудительные работы, кто на каторгу. Осудили всех — довольно сказал муж.
— А что с Рогом Медведя? В музей отнесли?
— Да. Еще вчера. Торжественно выгрузили в витрину. Оставили табличку с пояснениями, что в древности самый сильный медведь сжимал его, и он загорался, но только вот за счет огнива, а вовсе не магии. И в канцлеры выдвигался все же и в самом деле самый сильный медведь, так как сжать его довольно непросто — довольно сообщил мне Бьорн и с горящими глазами продолжил — Милая, ты бы знала, сколько там под стеклом всего, чему раньше приписывали магическое свойство. Я даже огромный алтарный камень видел. Если якобы на него возлечь — то напитаешься энергией и превратишься в медведя, будучи человеком.
— Я знаю, я много времени там провела, когда была девочкой с папой и Эффраимом — ответила я, и простонала от удовольствия, откусывая первый кусок от сооружённого тоста.
— Милая, а что ты делаешь? — недоуменно спросил меня Бьорн.
— Завтракаю? — тоже удивилась я, не понимая вопроса.
— Карл? — повернулся к креслу у камина муж, в ожидании ответа.
Я вот бы не сильно на это рассчитывала, но Карл как не странно ответил.
Карл
Моя невозможная семейка до ужаса «странные». И при этом «странным» называют меня.
Мало того что они постоянно суетятся, бегают, смеются и делают кучу ненужных движений и тратят непозволительно много слов. Так еще порой совершенно не понимают очевидных истин.
Но все же это моя семья, моя любимая семья и другой мне не нужно. Даже этот огромный белый увалень, который ворвался в наш мир и своими огромными лапами принялся все крушить. Он тоже с некоторых пор моя семья.
Он разрушил наш маленький мирок, но в то же время и привнес в него больше радости, больше смеха, а соответственно и больше счастья.
Мое счастье было тихим, полным спокойствия и умиротворения. И в этом мы с Чаплином были солидарны. Счастье же моих обожаемых девочек, всех троих — это разумеется радость, шум, гам и смех. И его теперь в доме было гораздо больше, приходилось это признать и соответственно принять этого огромного медведя, вторгнувшегося в наш мир. И я принял, а уж когда он спас Асти и вернул ее нам, я окончательно смирился с его присутствием в нашей жизни.
Я думал, что никогда мне не понравится новый книжный магазин. Но и тут я ошибся. Магазин был больше и уютнее. Мы разобрали с Асти все книги, что доставили нам из старого магазина дирижаблем. А у нас еще и полки свободные остались. Что меня очень порадовало. Я научился выходить на улицу, правда, под охраной другого большого увальня, но все же. Я теперь каждое утро открываю наш магазин. Асти уговорила меня даже продавца нанять. Потому что в сентябре я иду свободным слушателем в университет.
И я уверен, что у меня получится.
Бьорн в парламенте долго бился за разрешение преподавать студентам латынь, но все же большинство, напуганное произошедшими событиями, отказало в этом наотрез. Бьорн не сильно, на мой взгляд, и сопротивлялся. Отпускать Асти в Университет ему не очень-то и хотелось. Но все же было принято решение составить несколько словарей и учебников. На всякий случай. Такое решение всех устроило, поэтому Асти теперь корпит над этим, посвящая этому занятию все свое свободное время. Я присоединяюсь к ней по мере возможности. Все же работы в «Книжной лавке Эффраима Крисмит» пока еще очень много.
Этот увалень сияет как новенькая серебряная монета, увидев входящую в гостиную Асти. Нда. И она сияет ему в ответ. Все же хорошо, что он появился в нашем маленьком мирке. Я рад.
— Карл? — услышал я обращение ко мне этого огромного увальня.
— А почему у Асти тост с вареньем и солеными огурцами? — почесал затылок Бьорн и воззрился на меня, как всегда сидящего в любимом кресле у камина.
Чаплин развалился на ковре и, подняв голову, посмотрел на меня. Ты прав, Чаплин. До них все доходит с огромным опозданием. Мы с тобой уже несколько дней как догадались.
И это я поставил туда эти огурцы к завтраку, заботясь об Асти.
Это же очевидно?
— В прошлый раз варенье было персиковым, а на этот раз малиновое. Может быть, мальчики? — пожал я плечами.
Конец
