сразу услышал осторожный стук в дверь.
— Войдите! — крикнул я, когда стук прозвучал настойчивей.
В кабинет уверенной походкой вошёл мой первый заместитель и друг, Талек Таларктос. Он был моим родственником и принадлежал к Дому Белого медведя. Доверие он у меня вызывал безоговорочное, хотя иногда меня выводили из себя его мягкотелость и неуверенность в себе.
Следом вошёл старый друг, талантливый учёный и врач, который в последнее время так увлёкся новой наукой, «криминалистика». Сигвальд Ойстейн — обычный человек, но верил я ему как себе. Своим профессионализмом и человеческими качествами Сиг заслужил только высокие похвалы и огромное моё уважение. Он не был стар даже по человеческим меркам, но упорно завышал себе возраст, чтобы выглядеть солиднее. Мы все дружелюбно посмеивались над этой его причудой. Последнее время он не выпускал изо рта этот новомодный приборчик для вдыхания травы. Ох, не нравится мне эта мода. Ничем хорошим эта привычка обернуться не может. Надеюсь, и до Сига это дойдёт.
Третий член команды не вызывал у меня столь же безоговорочного доверия, но его заслуги были очевидны, и Талек за него поручился. Звали его Калле Логмэр, и он был самым молодым и самым талантливым следователем в столице Восьми Домов. Он рвался вперёд с яростью боевого медведя. У него на лице постоянно красовались то какие-то порезы, то свежие шрамы. То он за вором гонялся и влез не туда, то падал с крыши, опять кого-то преследуя. Но, в целом, это был очень талантливый человек.
Я жестом пригласил их присаживаться. Все расселись, кроме Талека. Он остался стоять и начал доклад первым.
— Итак, месяц назад Восемь правящих домов получили анонимные послания, сообщавшие, что в скором времени в каждом из восьми основных Коннетаблей произойдут убийства. Убийства будут кровавыми и страшными, но этот чудовищный ритуал необходим для нахождения старинного артефакта — Большого Рога Медведя. Этот артефакт позволит избрать Верховного Канцлера, который получит власть над всеми восьмью Домами медведей.
Я поморщился. Мне совершенно не улыбалось нахождение этой древней палки. Сейчас парламент придерживается принципов большинства, и подсчёт голосов ведётся исходя из интересов народа. На мой взгляд, появление Канцлера станет ощутимым шагом назад в управлении. Зачем нам этот самодур или самодержец? Мне это совершенно непонятно. Артефакт украли весьма вовремя и, я бы даже сказал, правильно. Но, скорее всего, я — единственный, кто так считает. Желание власти и могущества всегда будоражило умы. А тут будет царь, почти бог. Ужас какой. Я тряхнул головой. А Талек меж тем продолжил:
— Кроме того, что в письмах предупреждалось об убийствах, в тексте письма есть фраза на древнем языке. Язык называется… Хм…
— Латынь, — помог я.
— Точно. Древний, забытый, никому неизвестный язык. Последний специалист умер примерно десять лет назад. И учеников у него не осталось. Никто не хочет изучать эту рухлядь, не имеющую практического применения. Все известные книги на этом языке уже давно переведены на всеобщий. Специалиста мы так и не нашли. Тот, которого удалось сыскать, путается, переводит одно слово дня три, а в итоге выдаёт вот уже пятый вариант.
— А словарь?
— Мы не нашли ни в одной библиотеке. Возможно, где-то они и есть, у коллекционеров и архивариусов, но поиски затянулись — редкость большая. Пока не нашли. Ищем.
— Что там, хотя бы приблизительно? — с надеждой спросил я.
Но Талек удручённо покачал головой.
— Если первую фразу он перевёл что-то про поиски утраченного, то с надписью кровью на стене — всё совсем плохо. Он сказал, что понятия не имеет, что там написано, и захлопнул перед моим носом дверь.
— Плохо. Что делать?
— Будем искать переводчика. Я спрашивал в Столичном Университете. Там обещали помочь, но пока тишина.
— Что показало вскрытие и твои исследования, Сиг?
— Старая зеленщица умерла быстро, от проникающего ранения в сердце. Все остальное проделывали уже с трупом. Я не буду останавливаться на подробностях, изложу только факты. Смерть наступила поздним вечером. Тело пролежало в тупике всю ночь. Все органы на месте.
Я кивнул, это всё я уже слышал, и вопросительно посмотрел на темноволосого, с растрепавшейся, видимо в очередной погоне, причёской, мужчину. У следователя наверняка появилась новая информация. Калле встал, громыхнув чем-то — он всегда носил странную одежду с огромным количеством карманов, в которых прятал порой самые неожиданные вещи
— Опрос местных жителей ничего не дал. Окна на пустырь не выходят. Там глухая стена. Место и время подобрано идеально. Никто ничего не видел и не слышал. Или вокруг все спали, или действовали тихо. А ещё… — следователь почесал нос.
— Да? — я подался вперед.
— Мы тут с Сигом посовещались и пришли к выводу, что их было двое.
— Двое? — не поверил я своим ушам.
Мало мне одного сумасшедшего, а их оказывается двое.
— Да. Один сильнее явно выше. Мы выяснили это по силе ударов и размеру ботинок. Это точно мужчина. Именно он убивал.
— Оборотень? — постарался я сузить круг.
— Трудно сказать. Высокий мужчина-человек тоже вполне подойдёт. Если всё-таки оборотень — то среднего роста или маленький.
— Не густо. Что со вторым?
Следователь снова почесал нос и выдал:
— Надпись кровью делал второй. Этот второй ниже, размер обуви меньше. Мы подумали…
— Что?! — нетерпеливо поторопил я.
— Может это баба? Ну, в смысле женщина… — сказал Калле.
Я не выдержал, стукнул кулаком по столу и запустил руку в волосы. Женщина? Вот этот кошмар сотворила женщина?
— Да. Ещё цветок это.… Как его, Сиг? — обратился следователь к Сигвальду.
— Цветок совершенно точно принесли с собой и положили над головой намеренно. Как будто извинения принесли за то, что убили, — невесело хмыкнул друг и продолжил, — цветок называется Хризантема Дарк. Она зелёного цвета. Оттенок ближе к салатовому.
— Понятия не имел, что такие вообще есть, — пробурчал я.
— Ну, она специфична. Помимо цвета у неё характерные закругленные кончики, напоминающие когти. Но бывают разновидности и без них. Определяющим всё же является цвет — салатово-зелёный.
— Так он же оранжерейный? Найти пытались?
— Тупик. В городских оранжереях его нет, популярностью не пользуется. Если и добавляют в букеты, то очень редко. И сейчас цветок не цветёт, я проверил. А частные оранжереи мы, сам понимаешь, обыскивать не можем. Навели справки, но везде получили отрицательный ответ. Отцвели Хризантемы Дарк и в открытом грунте. Они хороши ранней осенью. А сейчас уже дело близится к зиме. В оранжереях же выращивают те цветы, что можно продать, то есть — популярные.
— Я уже всю столицу облазил с этими цветами. Вот — и Калле показал на свою петлицу — Нашёл похожие, но
