на певучем языке, и мальчик вдруг посмотрел на меня.
— Спасибо большое, да, — сказал он, и хоть его произношение было неплохим, звучало так, словно он извинялся.
Аимару широко улыбнулся.
— Это Мурасаки.
Я поклонилась, не зная, что еще делать.
— Доброе утро, Мурасаки-сан, — он кивнул. — Я — Джоао Афонсо Алвес де Соса де Мандрагора, к вашим услугам.
Услугам?
— Доброе утро, кхм, Джо…
— Джолало-сан, — сказал Аимару с яркой улыбкой.
— Кхм, чаю?
— Да, спасибо, — Джолало снова протянул чашку, и я наполнила ее.
Пока я наливала чай Аимару, он добавил:
— Джолало-сан рассказывал мне о своей стране далеко на западе.
— Португалия, — сказал другой мальчик. — Великая страна. Очень долгий путь. Туда плыть почти год.
Не зная, что сказать на это, я снова поклонилась.
— Приветствую в Полной Луне, Джолало-сан.
Он нахмурился.
— Спасибо, да.
Я налила чаю одному из Братишек и странному священнику, который чуть склонил голову, как сделал и мальчик.
Когда я пошла за другим чайником, Шино у стола раздачи стояла с таким лицом, словно она учуяла сгнившее мясо.
Я проследила за ее взглядом. Она хмуро глядела на Маи, которая улыбалась капитану Токимацу, и на самурая, который смеялся рядом с ним, под его правым глазом был широкий шрам.
— Отвратительно, — буркнула Шино. — Она заигрывает с ними.
Так и было. Маи хихикала и краснела из-за слов самурая, выглядя как распутная девица, хотя я узнала ее другой за прошлые месяцы.
— Что ж, — сказала я. — Чийомэ-сама сказала следовать примеру Сачи-сэнсей, — я кивнула на учителя музыки, которая рассказывала историю солдатам Матсудаира, слушающим, широко раскрыв глаза.
— Ладно, — буркнула Шино, — но она не может оставлять всю раздачу нам, — она прошла к Маи с тарелкой риса с яйцом, и я побаивалась, что она хотела ударить миской по голове Маи.
Чийомэ-сама поманила меня налить чаю ей и лорду Матсудаира. Когда я подошла. Шино бедром толкнула Маи с дороги — она была сильнее в рукопашном бою, чем Маи. Но Маи была сильнее с оружием и была готова ударить чайником по лицо Шино, но Миэко заговорила, как-то появившись за капитаном Токимацу.
— Девочки, — сказала она, сохраняя голос мягким и острым одновременно, — вам нужна помощь?
Маи и Шино, которые знали, какой резкой могла быть Миэко, поклонились ей и тихо сказали:
— Нет, сэнсей, — они разошлись, оставив Токимацу и самурая изумленными, но их тарелки были пустыми.
— Рисуко, — сказала госпожа Чийомэ со смехом, — наполни сначала чашку капитана. Похоже, ему это нужно больше, чем мне.
* * *
Аимару снова пришел и помог на кухне, когда поел.
После завтрака мы пошли в Чайный домик с Хоши-сэнсей. Мы все утро писали лучшую каллиграфию, выбрав часть Проповеди цветочного венка: Цветы просвещения лежат как сеть драгоценных камней, каждый отражает блеск других, как облака мыслей.
Когда мы выходили из Чайного домика, Мицукэ подошла к нам без эмоций на лице, Аимару плелся за ней.
— Все вы, за мной. Юноша поможет Ки Сану. Остальные пойдут наружу.
Пожав плечами, Аимару пошел к Главному залу.
— Вы тоже поможете с едой, — Маи стала возражать, но Мицукэ продолжила. — Не с готовкой, а со сбором. Эми и Тоуми, берите луки, вы будете охотиться в лесу. Маи и Шино, вы будете в саду.
— Сад! — простонала Шино.
— С нагинатами, — сказала сухо Мицукэ. — Если вы, пока никто не смотрит, отточите удары, которые вам показывала на днях Рин-сан, никто не будет против, — она повернулась ко мне. — Ты, Рисуко, будешь собирать яйца.
Я кивнула.
— Лазать по деревьям?
— Нет. Думаю, даже наша тсуга не представляет для твоих навыков вызов. Ты будешь искать яйца там, — она указала за Убежище, за стену в конце Полной Луны на скалу, возвышающуюся за лагерем.
Я сглотнула. Я карабкалась по замку Имагава, который был даже выше, но там было просто уцепиться руками и ногами — просто для меня, по крайней мере. Это место выглядело… непростым. Для всех.
Мицукэ приподняла бровь.
Я вздохнула.
— Да, Мицукэ-сэнсей.
6 — Гора в Полной Луне
Я люблю лазать.
Было глупо снова это говорить. Конечно, я люблю лазать. Но… это правда. Это всегда было правдой. И то раннее воспоминание — о рыдающей матери с сестрой на руках — я вижу его сверху. Хоть мы только переехали в домик, и мне было всего четыре года, я уже нашла тогда путь на покосившиеся стропила. В воздухе мне всегда было уютнее, чем на земле. Безопаснее.
Потому мама и назвала меня Белкой.
А теперь я смотрела на отвесную скалу в пределах Полной Луны и просто стояла. Глядела.
Тоуми фыркнула, они с Эми стояли позади меня с луками и колчанами за плечами.
— Страшно, Мышка-чан?
Я покачала головой. Но мы знали, что это не было правдой.
Эми улыбнулась, они пошли к вратам. Похоже, она так пыталась меня приободрить. Но ощущалось это, словно она утешала меня: «Было приятно дружить с тобой, Мурасаки».
— Давай уже, Рисуко-чан, — сказала Мицукэ. — Госпожа Чийомэ сказала, что ты забралась к ее окну по стене Главного зала под снегом. Если ты смогла это, тот тут проблем возникнуть не должно.
Мы прошли через задние врата, утес навис над нами.
— Туда еще хоть кто-то забирался?
Учительница с незапоминающимся лицом пожала плечами.
— Спроси у Миэко. Она тут дольше меня.
Я снова кивнула, во рту пересохло.
— Я… поищу лучший путь.
Она вскинула руки, словно говорила: «Я тебе не мешаю».
Горло пересохло, сердце подступило близко к нему, я пересекла маленький сад, что был за задней стеной лагеря. Я забралась по горе камней, покрытой растениями у основания утеса, и посмотрела на скалу.
Вблизи камень не казался ровным. Он был пологим, да, но не прямым, и я видела трещины, куда можно было сунуть пальцы рук и ног, чтобы удержаться.
Справа от центра утеса был небольшой изгиб. Вмятина всего в ладонь шириной и в две в глубину, тянулась на две трети утеса под углом. Издалека этого видно не было, но вблизи я заметила.
Вот оно.
Дыхание и сила вернулись, я приблизилась к стене и полезла.
Скажу вам одно, только это секрет: когда я лезу, я не думаю о падении или о расстоянии. Я думаю о дереве или камне, что передо мной. Я ищу, за что уцепиться руками и ногами.
Я знаю, что пока я могу отыскать это, я буду лезть.
И с вмятиной найти такие места было легко. Камни были полны трещин и неровностей, за которые я могла держаться, куда могла
