Книга Сердце Рароха - Элли Флорес

— Весечка, тебе не страшно? — спросила Ладка. Она сидела на лавке беспокойно, крутясь то туда, то сюда. — Голова не кружится? Если что, я ребятушкам крикну, Путяте или Ратше, они самые добрые из четверки. Наум совсем каменный, а Ждан… Ну так, серединка на половинку, когда слушает, а когда и нет.

— Небось уже пробовала им сказки сказывать? — через силу ответила Весняна. Голова и впрямь кружилась, поэтому она осторожно легла и вытянулась на лавке. — Кинь-ка вон ту подушечку-думочку… Ага, спаси боги тебя, сестричка.

— А то, — оживилась Ладка. И засмеялась даже, словно колокольчик серебряный зазвенел. — Говорю ж, все слушали, кроме Наума. Но Ратша шепнул, это оттого, что у него жена молодая прошлой зимой померла, и младенчик с нею. От такого станешь угрюмцем…

Сестра еще щебетала что-то, а Весняна прикрыла веки и сосредоточилась. Ветер, которого она прозвала Похвистом, был в неяви, близко — она ощущала его всей кожей, всем сердцем. Но он ждал ее зова, как верный пес на цепи.

«Веди себя тихо, Похвистушко, — мысленно приказала ему Весняна. И добавила на всякий случай: — Или выгоню, куда Незван телят не гонял».

Ветер зашипел что-то, но смирился и стал совсем легкой тенью у края сознания. А Весняна обнаружила вдруг, что может… Видеть все, что происходит там, на воле! Чуть напрячься и представить себя стоящей у борта…

— Н-ну! Пошли, залетные! — занявший место на козлах Ратша понукнул двух тягловых кобыл, громадные колеса повернулись со скрипом, и возок, вздрогнув всем корпусом, тронулся с места.

Наверное, надо было еще понаблюдать, раз появилась такая удивительная возможность. Но Весняну развезло — сна не было, лишь тупое оцепенение и тот самый неприятный холодок внутри.

Ладка почуяла ее состояние, перебралась на «дорожку» у сестриной лавки, села, скрестив ноги, и стала поглаживать виски страдалицы.

— Давай-ка расплету косу, все равно никто не видит, а голове легче… И песенку спою старинную, о березе и соколе, хочешь?

— Давай, — прошептала Весняна. Сняла повязку-очелье с подвесками-ряснами. Повернула голову влево, чтобы открыть затылок и вплетенный в волосы бант. И аж потянулась по-кошачьи от удовольствия, когда пальцы Ладки стали быстро распускать косу и разбирать на ровные пряди.

Закончив важное задание, та положила правую руку Весняне на лоб и начала напевать-успокаивать:

— Ой ли, да во поле

Березонька стояла,

Косами качала,

Тучу призывала.

Ой, полей, полей,

Чтобы не пропасть,

Ой полей, полей,

Чтобы не упасть…

Сокол той порою

Да летел высоко,

Сокол младу увидал

Зорким своим оком.

Полюбил березу,

Полюбил младую,

Стал кружить округ нее,

Песню пел златую.

Туча краем шла,

Молонью сронила,

Любоньку младу

Полымем схватило…

Ой, полей, полей,

Чтобы не пропасть,

Ой полей, полей,

Чтобы не упасть…

Сокол крыльями махнул,

К туче устремился,

Стал бороть ее, да сам

В том бою сломился.

Падал сокол под листву,

Чтобы ей укрыться,

Во небесном во саду

Им теперь любиться.

— Ну тебя, грустная песня какая, — рассердилась Весняна и приподнялась. Вот те раз, и озноб прошел, и голова больше не кружилась. Опять Ладка ухитрилась ее из хворобы вытащить. Вот кому бы баженецкий дар давать, а не ей. — Ладно уж, благодарствую. А отпустило меня, что-то есть хочется…

Сестрица-певунья вскочила и захлопала в ладошки. Возок колыхался и подскакивал на ухабах, а ей хоть бы что, стояла, широко ноги расставив и поблескивая озорными глазищами.

— Ай, хорошо, умница! Сейчас полдничать будем, матушка как знала, столько вкусненького напрятала. А водица в кожаном мехе вон, на стенке висит. Жаль, вина старого не дали, оно от всяких болячек помогает быстро, ну да ничего, доберемся до Гона, остановимся на ночь, там и скажу боярину, чтобы принесли.

Весняна уже возилась с корзинкой и принюхивалась к салу и сыру. В животе заурчало, громко и бесстыже, но она не смутилась. Хороший знак, что урчит, значит, хворь точно отступила.

Давно она не ела с таким удовольствием. И даже трескотня неунывающей сестрицы не мешала.

* * *

Возок громыхал по сельской дороге, мимо полей ржаных и овсяных, мимо леска с перелесками, мимо речки и небольшого стада коров. Здоровенный бык поднял рогатую лохматую голову и угрожающе заревел на подозрительных чужаков.

Мормагон ехал впереди, обдумывая нелегкую свою задачу. Теперь, пожалуй, она даже усложнилась — хотя просьба жреца Зареслава исполнена и баженянка найдена, хватит ли ей стойкости, чтобы совладать и со своим даром, и с темной немочью княгини? Да еще при таком раскладе, как сейчас — когда князь Стоезерский Бранибор, этот хитрый лисовин, спит и видит завоеванное Сольское княжество? Стоит его дочери, светлой княгине Пребране умереть на руках Беломира, и…

Тут куда не кинь — всюду опасность стережет. И охранники не в помощь, они лишь с земными врагами могут справляться. Не с силами тьмы, что ползут из всех щелей.

Сразу приставлять новенькую к одру болящей княгини даже думать нельзя. Отдать в храм, чтобы Зареслав ее всем премудростям да хитростям баженецкой силы обучал… Можно. Но опять же — времени нет на долгую науку. Придется как-то ускорить все, а для этого девке посулить то, чего ей более всего хочется — сытую жизнь для отца и брата, и сверх того самой дать в награду звание почетной горожанки Межеполья.

Конечно, после такого возмутятся все до единого бояре, они-то уж как изворачивались, упрашивая дать их сыночкам и дочкам подобную награду, а князь навстречу не пошел, уперся. Молвил — только самым достойным даю грамотку с серебряными кистями в позолоченной шкатулке, а вам и так многое судьба подарила. А кто достойные? Как кто — славные торговцы, искусные ремесленники, умелые воины и другие люди, не из драгоценной колыбели взявшие почести, а трудом своим их добывшие.

Ай да князь Беломир, столько новых штук придумал, что все и не осуществить, а бояре тем временем злятся и шипят втихомолку, что твои дикие коты… Опасно это, ежели владыка и знать друг другом недовольны, плохо это может кончиться. Мысли Мормагона снова прыгнули в сторону, и снова он нахмурился и защипал ус.

Вначале, когда мальчишка только-только появился в Межеполье, и Осмомысл принял его с распростертыми объятиями, многие шептались по углам и предрекали скорую ссору князя и юного наследника. Известно, таких страхов мальчишка натерпелся в Соколке, такого наслушался, что и взрослому бы умок отшибло напрочь. Станет ли он слушаться убийцу отца? Да и выйдет ли вообще из хворого слепца толк?

Однако Беломир всех удивил. Оправившись после недолгой болезни, стал он постигать нелегкую княжью науку