Книга Сердце Рароха - Элли Флорес

с такой быстротой и умением, что все диву давались — не успеешь спохватиться, он уже все сделал и просит следующее задание, да сидит над ним допоздна. Все книги летописные и указы, все доклады, счета и долговые расписки прослушивал внимательнейшим образом — приставленный к нему особый чтец колобком вертелся, чтобы вовремя брать все новые свитки. Писать научился по собственной хитроумной системе, используя выбитые по берестяной или восковой поверхности знаки.

Когда дошла очередь до обычных мужских занятий — охоты, единоборства и прочего, те же злопыхатели вновь открыли рты и напророчили провал. Как это слепец будет на палках да мечах драться или верхом ездить галопом и рысью? А как сможет костер разжечь без слуг али рыбки наловить, сделав пред тем своими руками удочку из того, что боги пошлют?

И тут не сбылись надежды дурных людей. Беломир хоть и с большим трудом и многими ошибками, но обучился всему, что положено будущему князю. Мормагон, наставляя личную стражу князя и его самого некоторым скрытым приемам, как-то раз попытал силу наследника и остался доволен — юнец измотал его всласть и под конец боя ухитрился чем-то обжечь его правый кулак. Пришлось даже после идти к целителю и просить мазь от ожогов.

Все шло преотлично. Но настал день большой осенней охоты два года тому назад. Роковой день. И случилось то, что заставило Мормагона взглянуть на Беломира совсем иначе…

Откуда-то с обочины, из-за густых высоких кустов прямо под копыта черного жеребца кинулась девка. Мормагон настолько ушел в свои мысли, что не успел даже дернуть узду, хорошо, что красавец Вранок сам шарахнулся в сторону.

Безумица упала на одно колено, но тут же подхватила себя и вскочила. С рыданием, шедшим из самого нутра, полезла опять под копыта. Вранок захрапел и прижал уши, глаза налились кровью — в таком состоянии жеребец мог и стоптать.

— Ополоумела? — зарычал разъяренный боярин, оценив обстановку. — Жить надоело? Так иди в свою избу, свей петлю да влезь в нее, только табуретку не забудь откинуть! Эй, Путята, убери ее прочь сейчас же!

Девка взвизгнула и рванулась к возку быстрее молнии. Путята вынужден был коня развернуть, тот некстати споткнулся, и момент был упущен. Ратша тем временем остановил возок и схватился за оружие.

Негодница же, увернувшись и от Наума, и от Ждана, добралась до завязанных кожаных дверок и принялась кричать благим матом:

— Сестрицы миленькие, возьмите меня с собой! Или убейте, потому что не сойду с места!

Глава 5

Услышав крики, Весняна от испуга выронила добрый ломоть лепешки с салом и икнула.

— Ой, матушки! Это ж Мирин голос, или я вовсе умом подвинулась, — с этими словами Ладка принялась стучать в створки кулачками и кричать что-то в ответ.

Быстро сообразив, что она права, Весняна присоединилась к просьбам сестры отвязать створки и выпустить их на воздух.

— Ох, как знал, что от баб не будет покою, — а там их уже поджидал мрачный, как туча, Мормагон. На правой его руке тряпочкой висела всхлипывающая простоволосая Миряна. А охранники столпились вокруг них и глядели на живую помеху с лютостью.

И куда подевалась величественная стать и вздернутый носик первой красы Мшанки! Сейчас она больше походила на жалкую, всеми избитую собачонку, по недоразумению влетевшую в стаю матерых волков.

— Говори, в чем дело, или не погляжу на твое родство с баженянкой и прямо тут разложу и выпорю! — рыкнул боярин.

Он наконец отпустил Мирку, и она кулем упала перед обеими сестрами и завыла:

— Батька меня за глухого недоумка Силушку, сына мельникова, выдает! Я только нынче подслушала, когда они с мамкой ругались… Надеялись, что меня вон боярин заберет за златник, да не вышло. Теперь батька богатый выкуп за меня хочет взять и с сильным родом сжиться. Не сойду с места, ноги всем целовать буду, только возьмите с собой! Иначе утоплюсь, боги свидетели, утоплюсь! Ы-ы-ы…

И бывшая краса окончательно утеряла важный вид и рассусолилась реченькой по пыльной дороге.

— Тьху, — на Мормагона смотреть было страшно. Очи пылали, усы ходили ходуном, плечи напряглись, как перед дракой. — Говори скорее, Осьминишна, что решила. Руки чешутся этой завалящей девахе показать, как не надобно людей тормошить в пути.

— Веся, что скажешь? Тебе решать, — нерешительно обратилась к сестре Ладка.

Та молчала. Мирку было жаль, но… Взять ее с собой? После того, как она столько лет сестру в грош не ставила?

Однако свадьба с Силушкой — хуже смерти. Когда бедный дурачок брел по Мшанке, раззявив рот и что-то гыгыкая курам и козам, не смеялись над ним лишь из страха перед старым Судишей-мельником. Это что же, гордой Миряне придется сопли муженьку утирать да ногти стричь на вонючих лапищах? Ох. Злейшему врагу такой участи не пожелаешь… А она все-таки родная кровь.

— Вставай, и хватит реветь, — Весняне пришлось лично дернуть Миру за руку, и та вскочила, утирая красные очи и распухший нос рукавом. — Поедешь с нами. Только уговор — не лезь на рожон, и вообще не лезь ни к кому, знаю я твой язык.

— Все буду делать, как велишь, — поспешно закивала сестрица-язва. И криво, жалко улыбнулась, видимо, пытаясь понравиться той самой «занозистой доске, на которой никто не женится».

Ну и поворот. Знак, что ли, от богов? Но точно не от светлых, решила Весняна — и махнула рукой Ратше, чтобы тот снова занял место на козлах.

— Едем сию минуту, — Мормагон немного успокоился, но все же бросал на виновницу суматохи страшные взгляды. — Забирайте дурищу в возок, и чтобы не пискнула даже до самого Гона! Эй, Наум, вот полузлатница, бери ее и скачи обратно в Мшанку, отдашь родичам дуры, иначе обвинят меня, чего доброго, в увозе.

— А почто ж не цельный златник? — заикнулась было Весняна, и осеклась, напоровшись на вылетевшую из очей боярских молнию.

— За такую дурынду я б и медяка ломаного не дал! Но раз тебе она нужна, заплачу, как за Ладимилу, пусть будет второй твоей помощницей. Захочешь — приказывай ей что угодно, а рыпнется, обратно родичам отправлю!

На том и порешили.

Возок снова двинулся в путь, колеса привычно заскрипели, а пыль, поднятая Наумовым жеребцом, постепенно улеглась на место.

Догнал он их лишь двумя часами позже, и вид у него был измученный. Ладка, тут же успевшая все разузнать, рассказала притихшей Мирке и корящей себя за минутную слабость Весняне о том, как «бедный храбрый Наум чуть головы не лишился, споря с мамкой Миряны