class="p1">Т о л с т о п я т о в. Черновик?
Б о л ь ш а к о в. Да! Он при вас? Можно полюбопытствовать?
Т о л с т о п я т о в. Пожалуйста… Но зачем? Импровизация… Малопродуманная… Аффект…
Б о л ь ш а к о в (листает). О, совсем другой голос. (Читает). «Итак, Маркины, Зондаевы, Томилины, то есть тысячи строителей, живут как чукчи в ярангах. Живут в палатках с детьми и женами, живут в жару и в бурю. Живут, несмотря на начавшиеся заморозки. Живут тесно и неудобно. Люди работают хорошо, а заботы о них никакой. В это же время бригады без острой на то нужды перебрасываются со строительства жилых домов на основные объекты по распоряжению товарища Прокофьева. Товарищ Прокофьев, я боюсь, что вы абсолютно не отдаете себе отчета в том, что ваши распоряжения…» Нет, уж вы оставьте эти тезисы. Тут же все как надо.
Т о л с т о п я т о в. Нет-нет, я в последнем варианте всё продумал.
Б о л ь ш а к о в. Всё?..
Т о л с т о п я т о в. Я очень прошу меня понять правильно. Видите ли, я очень не хочу обострять отношения с Прокофьевым, они и без того накалены.
Б о л ь ш а к о в. Так!.. Значит, вас судьбы людей не волнуют?
Т о л с т о п я т о в. Нет, почему же?
Б о л ь ш а к о в. Как же, свое личное спокойствие, выходит, вам дороже?
Т о л с т о п я т о в. Я знаю, как это будет понято.
Б о л ь ш а к о в. Степан Сократович, вы же коммунист! И партактивы мы собираем не для того, чтобы на них зачитывать сводки плановых отделов.
Т о л с т о п я т о в. Весьма сожалею, но в таком случае я вынужден отказаться от доклада.
Б о л ь ш а к о в. Значит, капитуляция? Решили уйти от боя? Решили жить в мире и покое? Ничего у вас из этого не выйдет! И вы будете делать доклад! И вот по этим тезисам!..
Т о л с т о п я т о в. Я?.. Ни за что, ни за что!..
Б о л ь ш а к о в. Степан Сократович, я же чувствую, что в глубине души вы сами хотите сказать именно так. И на том позвольте закончить нашу официальную часть. Начинается художественное отделение — первым номером чай. Вам с лимоном? С вареньем? Крепкий?
Т о л с т о п я т о в. С лимоном, с вареньем, крепкий…
З а н а в е с.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина четвертая
Солнечный день. Часть строительной площадки. Хорошо видна панорама большой стройки. За рекой — бескрайняя тайга. На переднем крае — часть башенного крана с будкой машиниста. На бревнах сидят М а р к и н, Т о м и л и н, П р а с к о в ь я и З о н д а е в. Едят, пьют из кружек кипяток.
П р а с к о в ь я. Не пойму, Доржи, я твою жену — что ни письмо, то какие-то нитки тебе шлет. Уж не думает ли она, что мы на острове живем?
З о н д а е в. Зачем, понимаешь, на острове?
М а р к и н. В самом деле, Доржи, чего другого у нас нет, а ниток-то в наших магазинах сколько хочешь и каких угодно.
З о н д а е в (отшучивается). Такой не видел.
П р а с к о в ь я. А может, какой секрет, а?
Т о м и л и н. А какой там у него секрет. Суеверный он. А у них, у суеверных, на все случаи жизни приметы имеются.
З о н д а е в. Я? Суеверный? Ай-ай-ай. Нехорошо, понимаешь, нехорошо, Сергей Матвеевич. Скажи, ты хороший строитель?
П р а с к о в ь я. Другого такого поискать.
З о н д а е в. А хороший строитель сам понимать должен. (Раскладывает на коленях нитки.) Чуешь?
Т о м и л и н. Да что я, циркач, чтобы твои фокусы отгадывать.
З о н д а е в. А ты, Петр Егорович?
М а р к и н. Да кто ж тебя знает. Мало ли какие бывают условные знаки у мужа с женой.
З о н д а е в. Твоя правда, Петр Егорович. Эти нитки — мой семейный тайна. (Берет короткую нитку.) Вот эту нитку мне жинка прислала полтора года назад. (Берет длинную нитку.) А вот эту только что получил. Есть, понимаешь, разница?
П р а с к о в ь я. Еще бы. И что же они, однако, означают?
З о н д а е в. Ай-яй-яй. Это же рост моего сына.
П р а с к о в ь я (смеется). Вон оно что! А мы-то думали-гадали.
М а р к и н. Ловко, Доржи, придумал.
З о н д а е в. Зачем я придумал? Мой жинка придумал.
М а р к и н. Ну и выдумщица же она у тебя, как я погляжу.
Появляется И г н а т ь е в.
И г н а т ь е в. Я-то их в столовой ищу, а они вон где устроились, на солнышке.
П р а с к о в ь я. Поправляем пошатнувшееся здоровье! Присаживайся, Иван.
И г н а т ь е в. Большаков звонил. Сказал, что сейчас к нам на участок придет, и не один. (Прасковье.) Помни, мать, слово дала.
М а р к и н. Радуйся, Прасковья Григорьевна, — пополнение. Слышал, стоящую тебе подыскали помощницу.
П р а с к о в ь я. Иван уговорил.
М а р к и н. Девица — горечь со сладостью! Да и честь немалая, человека тебе доверяют.
Т о м и л и н. Из тебя же Макаренко решили сделать.
П р а с к о в ь я. Чего-чего?
И г н а т ь е в. Писатель такой был. Прекрасный человек. Из беспризорных — людей делал, да еще каких героев!
Т о м и л и н. Вот-вот, героев! Готовься наставлять на путь истинный, может, что из нее и получится.
И г н а т ь е в. Получится, девушка-то она в общем неплохая.
Т о м и л и н. Смотри, Прасковья, как бы она тебя в свою веру не обратила.
П р а с к о в ь я. Так и жди, ишь чего захотел.
Появляется Г р о м о в а.
Г р о м о в а. Иван, я по твою душу. Чертеж сделал?
И г н а т ь е в. Готов. (Достает из планшета чертеж.)
М а р к и н. Что же это будет?
И г н а т ь е в. Танцплощадка.
З о н д а е в. И такой, понимаешь, сложный чертеж?
И г н а т ь е в. С маленькими излишествами.
П р а с к о в ь я. Лариса, не забудьте наших молодчиков записать.
Г р о м о в а. В школу танцев?
З о н д а е в. Да-да! Я, понимаешь, первый.
Г р о м о в а. С удовольствием. (Рассматривает чертеж.) А это что такое?
И г н а т ь е в. Арка. Хороша? Вот только лозунг я для нее никак подходящий не смог придумать.
М а р к и н. А ты напиши просто: «Танцы — залог здоровья!»
П р а с к о в ь я. Нет, вот какой будет хорош: «Кто не танцует, тот не ест».
И г н а т ь е в. О, идея! (Пишет.) «Кто не танцует, тот не ест».
Г р о м о в а. Иван, не дури! Дай сюда чертеж!
И г н а т ь е в. Не могу. Пообещаешь научить танцевать — отдам, а нет — не отдам.
П р а с к о в ь я. Не верьте ему, он же танцор у нас.
И г н а т ь е в. Какой же я танцор? Я только на то и способен, чтобы своим дамам на пятки наступать. (Берет Громову, кружит.) «Хороши весной в саду цветочки, еще лучше девушки весной…» (Наступает ей на ногу.)
Г р о м о в а. О медведь! Всю ногу отдавил. Придется и впрямь ему учителя танцев подыскать…
И г н а т ь е в. Есть на примете?
Г р о м о в а. Буланова, например.
И г н а т ь е в. Буланову? Ты это серьезно?
Г р о м о в а. Ты недоволен? Могу и другую порекомендовать.
И г н а т ь е в. Что ж, Буланову, пусть будет Буланова.
Г р о м о в а (забирает чертеж). Ты не забыл, что сегодня заседание комитета комсомола?
И г н а т ь е в. Помню.
Г р о м о в а. До встречи! (Уходит.)
З о н д а е в. Значит, ты шеф Булановой, а она — твой, понимаешь. (Поет.) «Хороши весной в саду цветочки…»
П р а с к о в ь я. Товарищи, смотрите, Большаков идет, и не один.
Т о м и л и н. Прасковья, подтянись!
Появляется Б о л ь ш а к о в, ведя за руку упирающуюся Н а с т ю. Она в белом шелковом платье. Губы накрашены ярко-красной помадой.
Б о л ь ш а к о в. Здравствуйте, добрые люди!
И г н а т ь е в. Здравствуйте, Федор Федотович!
Б о л ь ш а к о в. Здравствуйте, Прасковья Григорьевна!
П р а с к о в ь я (сухо). Здравствуйте. (Рассматривает Настю.) Ну, я пойду, однако, пора.
Б о л ь ш а к о в. А я к вам, Прасковья Григорьевна… Вот помощницу вам привел.
П р а с к о в ь я. Такую красивую?
Т о м и л и н. Что
