слышала этого, — парировала девочка, как вдруг радостно облизнулась, краем глаза заприметив тележку мороженщика. Удивительно, что в такой поздний час он еще не повесил тяжелый замок на свой белоснежный вагончик. Джек сунул руку в карман, почти выпотрошив его, и извлек оттуда мятую десятидолларовую купюру.
Это почти все твои сбережения, Джеки, и ты решил потратить их на сладкое для себя и какой-то (как ее там зовут, надо бы вспомнить) Рэйчел. Сейчас не время для благородства, особенно если ты собираешься провести эту ночь неизвестно где без единого цента и крошки хлеба на ужин
«Уверен, оно того стоит», — успокоил себя парень и ровным шагом направился к продавцу.
— Какое будешь? — спросил он девочку, и в ту же секунду был по уши засыпан извинениями и бормотанием:
— Да нет, что ты, я просто… Просто увидела, только и всего… И вообще, я равнодушна к мороженому и всякому такому…
— Если не хочешь брать его, как угощение или подарок, сделаем так: сегодня я куплю два рожка, а в следующий раз придется заплатить тебе. Идет?
— Конечно! — снова повеселела пристыженная некогда Рэйчел и с важным видом нависла над прилавком. Каких только вкусов не предлагал купить этот полноватый мужчина в смешной приплюснутой сверху шапочке — темно-желтое «лимонное», белоснежный «пломбир», сливочное с шоколадной крошкой, манящее фиолетовым «черничное», «банановое», «персик»… Казалось, глаза уже готовы разбежаться, а сделать выбор не так уж и просто. Слишком много притягивающих цветов, слишком яркие образы подбрасывает одурманенное открывшимся видом воображение, ведь можно вечно думать о покрытом взбитыми сливками стаканчике с холодным лакомством, или же горе различных шариков в глубокой розовой миске…
Тишину нарушил поежившийся от порыва ветра мороженщик:
— Никак не можете выбрать? С моей дочерью та же беда — как увидит в магазине полки с конфетами или печеньем, замирает около них и всматривается, оценивает каждую пачку, а простоять так может с час и больше!
— А я, сэр, пожалуй, все же определился, — подал голос Дауни и указал пальцем на коричневую массу, — одно шоколадное.
Мужчина удовлетворенно кивнул и медленно натянул прозрачные перчатки, изогнутой ложкой начиная соскребать десерт в вафельный рожок. Проделывая все это, он бросал на обоих своих покупателей короткие удивленные взгляды.
— Знаю, что не должен этого говорить, но… в такую-то погоду… и мороженое… Признаюсь честно, хотел уже было уезжать из города — к счастью, эта малышка моя собственная, — мужчина гордо указал кончиком локтя на свой вагончик, но после несколько помрачнел и добавил с нескрываемой грустью:
— Эмили просила не закрываться до первых дождей. А там что будет, как знать…
Он демонстративно вздрогнул и передал лакомство Дауни. Тот выглядел снова помрачневшим и равнодушным, а вот его спутница дружелюбно улыбнулась и поспешила восторженно пояснить:
— Моя сестра говорит, что временные рамки, придуманные людьми — полные глупости. Не важно, жарко сейчас или такой холод, что зуб на зуб не попадает, главное искренне хотеть, и тогда любое, даже самое абсурдное на первый взгляд действие будет казаться нормальным. Человек не обращает внимания на помехи и прочие препятствия, когда чего-то отчаянно желает, верно?
— А вы абсолютно правы, юная леди, — ответил ей мужчина, теперь замерев над прилавком с ложкой и новым, на вид хрустящим и очень аппетитным рожком. — Каким вкусом я смогу вас порадовать?
Рэйчел прикусила губу и в последний раз пробежалась глазами по контейнерам с названиями — этикетками. «Ну же, не испытывай судьбу и не заставляй его ждать тебя. Ты же помнишь, что он все еще с недоверием к тебе относится и может в любую секунду развернуться и уйти прочь, так что… Выбери уже это чертово мороженое!»
— Черничное, пожалуйста.
— С вас пять долларов, — произнес, наконец, продавец, протягивая десерт девочке и в ожидании теребя пухлыми пальцами пуговицы плаща. Казалось, что он хочет поскорее получить сумму и избавиться от этих странных людей, поведение которых предсказать немыслимо, ведь, если они в эту же секунду бросятся бежать, догнать их будет невероятно сложно.
Джек рассчитался и засунул сдачу в карман, небрежно прощаясь с мороженщиком и вновь располагаясь к Рэй. Та не медлила, а нижняя губа уже была измазана фиолетовым сиропом. Словно не замечая этого, девочка продолжала неспешно есть, особое внимание уделяя каждому кусочку и при этом блаженно жмурясь.
— Только не говори мне, что уже несколько лет не ела мороженого, — предупредил Дауни, расправившись с большей частью своего лакомства.
— А что будет, если скажу?
— Я разочаруюсь в тебе, рыжик.
— Да почему… Ладно, неважно. На самом деле раньше, то есть довольно-таки давно, отец привозил нам вкуснятину каждые выходные — будь то фруктовый лед или шоколадные конфеты, — начала Робертсон и захрустела вафлей. — Мы с Хлоэй этого не ценили, а относились больше как к должному. Поэтому подарки скоро прекратились.
— Хлоя… Она твоя сестра, да? — уточнил Джек, почему-то поднимая голову к небу и бормоча себе под нос имена. — Ты хочешь сказать, Хлоя Робертсон?!
Так вот, откуда она знает твой адрес… Неплохо они подготовились, да? Теперь под твоим боком вечно будет вертеться ее информатор.
— Да. Я думала, ты знаешь. Она же вроде учится вместе с тобой.
— Ты на нее непохожа, — после некоторого неловкого молчания произнес Джек, откашливаясь и сжимая в ладони с десяток крошек от съеденного рожка. — Не знаю, как такое бывает, вы же вроде сестры, но… Просто поверь, что вы очень разные. Никогда бы не подумал…
Парень улыбнулся собственным мыслям, еще не понимая, были они озвучены или до сих пор мирно покоятся в его голове. «Значит, Рэйчел Робертсон… Неплохо звучит».
Девочка вдруг подскочила на месте и начала шарить рукой в кармане джинсовой куртки. Спустя минуту напряженных поисков она выудила оттуда что-то маленькое, по цвету напоминающее камень, и протянула изумленному брюнету.
— Я пыталась отдать ее еще утром, но ты меня очаровал своей любезностью, поэтому держи.
Медная подковка, подаренная Дауни его отцом еще в детстве, аккуратно легла в раскрытую юношескую ладонь.
— Я… потерял ее? — неверяще спросил Джек то ли у спутницы, то ли у самого себя, боясь прикоснуться к вещице.
— Еще тогда, в школе, но я не знала, твое это…
Но брюнет уже ничего не слышал. Слова быстрым потоком проносились мимо ушей, а в голове снова кто-то случайно включил проектор. Черно-белые картинки мгновенно превратились в целостный фильм, и теперь перед глазами был не парк и аллеи с опавшими листьями, а далекое-далекое всеми забытое воскресенье. Солнце тогда еще не грело,
но весенняя оттепель лучше всякой жары поднимала серое настроение, придавая ему радужных красок.
