гравийной дорожки. Мой наряд из футболки и трусиков идеально подходил для сна рядом с Артуром — материал соблазнительный и чувственный для нежных пальцев и мягких объятий моего возлюбленного. Но здесь, когда дьяволы «Кинжала с розой» грызли край моей храбрости, это было слишком откровенно.
С другой стороны, никакого гардероба не было достаточно, чтобы защититься от того, чтобы уберечь меня, быть схваченной байкерами и быть в заложниках. Единственная броня, которая у меня была, — это мой характер и способность не бояться определенных мучений.
— Мне нужна одежда, — рявкнула я, когда Рубикс подтолкнул меня вверх по лестнице молитвенного дома. — В конце концов, я все еще Кинжал. То, что твое, принадлежит мне, и мне нужна одежда. — Уроки, которые мне преподал детектив Дэвидсон, когда готовил меня для моей приемной семьи, вернулись.
— Если Вы когда-нибудь окажетесь в ситуации, когда помощь не придет, помните, что Вы не сделали ничего плохого, и оставайтесь сильной.
Я взглянула вверх. Мое новое имя, паспорт и документы были заполнены. Несколько месяцев я находилась под опекой государства, ожидая окончательного разрешения на размещение за границей.
— Что Вы имеете в виду?
— Если Вас схватят, постарайтесь заставить похитителя говорить. Заставьте их увидеть Вас не как жертву, а как человека. Не просите и не унижайтесь, просто будьте собой. Обращайтесь к душе.
Я проследила свои розовые ожоги. Бинты по-прежнему закрывали самые тяжелые раны, а боль была постоянной ежедневной войной.
— А если у них нет души?
— Тогда выбирайте: их жизнь или Ваша. И Ваша — это главное.
Рубикс фыркнул.
— Тебе нужна одежда?
— Да. Мне холодно.
— И ты называешь себя одной из нас? Когда ты только что сказала мне, что попытаешься меня уничтожить?
Я высоко держала подбородок, хотя движение по ступенькам с руками за спиной требовало концентрации.
— Да. Я знаю, на что имею право. Я также голодна. Добавь это к моему заказу — одежду и еду.
Мужчина усмехнулся позади нас, как будто я была очень занятной.
Рубикс сжал меня сильнее.
— Нет.
— Если ты не будешь меня кормить, знай, что у меня не будет энергии играть в твои маленькие игры — что бы ты ни планировал. Да, кстати, мои ноги кровоточат от проклятого гравия, — я пошевелила пальцами ног, свежий порез сочился кровью и грязью. — Одежда, еда и обувь. Это самое меньшее, что ты мне должен после того, что сделал.
«Ты должен мне больше, ублюдок. Ты должен мне жизнь».
— Нет, черт возьми.
Я продолжала настаивать. Каждый аргумент подрывал его власть перед людьми. Это было глупо вызывающе, но я бы солгала, если бы мне не нравилось раздражать его напоминаниями о том, что когда-то я была его правителем.
— Я твоя пленница. Ты сам сказал, что хочешь меня живой. Твоя работа — убедиться, что у меня есть все, что нужно, чтобы оставаться такой, — я царственно выпрямила спину. — Дай их мне. Сейчас.
Рубикс усмехнулся, закатывая глаза:
— Я сказал, что сохраню тебе жизнь, но не в этой долбаной роскоши.
— Еда, кров и медицинская помощь — это предметы первой необходимости, а не роскошь.
Его голос пронзил мое ухо:
— И конечно ты знаешь, не так ли, принцесса? Всегда было все, что ты когда-либо хотела. Продолжай говорить, сука, и я покажу тебе, насколько жизнь может стать хуже. А потом поспорим о том, что считается долбаной роскошью.
Ударив ладонью по большой двери зала для собраний, вход распахнулся, и перед нами предстало то же высокое здание с голыми стенами из моего детства.
О боже.
Такие запутанные воспоминания. Такие счастливые времена теперь испорчены плохими. Мое сердце было наполнено Артуром и прошлым.
— Давай, Лютик.
Я покачала головой, скрестив руки десятилетнего ребенка, похожие на палки.
— Нее, у нас будут проблемы. Папа говорит, чтобы мы туда никогда не ходили. Только для взрослых.
Арт закатил глаза и подошел ко мне в лунном свете в качестве своего союзника.
— Это наше столько же, сколько их. Я хочу исследовать. Я устал от леса. Я уверен, что в этих запертых картотеках есть много интересного, что можно почитать, — протянув руку, он коснулся моей руки.
Мгновенно между нами затрещало то же электричество, которое год от года только усиливалось.
Он замер.
Я замерла.
Луна застыла.
Мы были слишком молоды, чтобы испытывать эти чувства. Слишком молоды, чтобы найти родственную душу.
Но именно это и произошло.
Рубикс отпустил меня, оттолкнув от себя в огромную комнату.
Я по инерции поскользнулась, когда вечернее солнце стало мрачным.
— Видишь, Клео? — Рубикс топнул ботинком. — Кафельный пол. Тебе не нужны туфли. А воздух теплый, поэтому и одежда тебе не нужна.
Его глаза позволяли себе вольности, скользнув по моему телу.
— На самом деле, мне даже нравится то, что на тебе надето. Ты точно больше не похожа на гребаного ребенка.
Не обращая на него внимания, я была в зале для собраний, который мы с Артом исследовали, тайком целовались и в конечном итоге спланировали свое лидерство, когда достигли совершеннолетия. Так много воспоминаний запечатлелось на стенах. Так много смеха со временем исчезло.
Боль привела меня к мысли о том, что Арт ранен или мертв. Я не могла смириться с мыслью о том, что найду его, чтобы снова потерять.
«Пожалуйста, будь жив».
Моя агония превратилась в почерневшую ненависть, усилив желание убить Рубикса и в конечном итоге вылечить мир от его злого безумия.
Я ожидала темноты и тишины, туманного мира, который помнила, с клубящимся сигаретным дымом и ожиданием новых завоеваний. Вместо этого меня допрашивали при ослепляющем верхнем свете, и меня жаждал зал мерзких людей.
Каждая пара глаз устремилась на меня.
И каждый атом внутри меня охватил лихорадочный страх.
— Что б меня. Вот она.
— Наша собственная маленькая королева воскресла из чертовых мертвецов.
— Блять, ее волосы похожи на огонь, в котором она сгорела.
— Покажи нам свои шрамы, милая принцесса.
Все голоса грохотали вокруг меня, кружились в ушах, разлагаясь своими намерениями.
Сохраняя надменное и бесстрастное лицо, я взглянула на мужчин, сидящих за огромным деревянным столом. Пустые бутылки из-под выпивки и пахнущие бонги покоились в грязных руках, по меньшей мере, тридцати братьев. В отличие от «Чистой порочности» клубная комната «Кинжала с розой» была грязной и заброшенной. Пустые банки
