вопрос Артём. Он у нас тоже боксёр. До встречи с Мышкой, частенько участвовал в нелегальных боях.
— Сначала больница, потом допрос, — как всегда рассудительно расставляет приоритеты Матвей.
Антон подхватывает и помогает подняться. Опираюсь на него и Матвея.
— Тёмыч, — поворачиваю голову назад. — Этого не забудь.
— Угу, — и сразу слышу отборные маты сквозь зубы. Блондинчику тоже досталось.
В больничку едем двумя машинами. В одной я, в другой блондин. Лежа на заднем сиденье, размышляю что это такое произошло?
Нет, мозги мне не отбили, я соображаю за что выхватил пиздюлей. Просто не могу понять, всю суть драмы, которая была разыграна в той холупе?
Кто он ей? И кто она вообще?
И этот безумный, полный ужаса взгляд, когда псих уводил её…Может муж? Или парень…Вероятнее всего. И нахрен такие отношения? Бежала бы от него…осекаюсь…А ведь она и бежала…
Прикрываю глаза. Несмотря на плавных ход иномарки Матвея, кажется, что меня в центрифуге выкручивает.
Улетаю подальше от боли, в тот день, когда эта зараза свалилась на мою голову.
«Отпусти, скотина! Останови! Я не вернусь к нему!»
От него ты бежала тогда в феврале? Вся избитая и порезанная, без одежды толковой…Сцепляю крепче зубы, чтобы не заорать.
Не приемлю насилие над слабым. И не важно девушка или парень. Если противник слабее, значит он в априори не противник, а жертва.
Как можно избивать девушку — не понимаю. Для меня это чуждо, слава Богу. Но таких утырков знаю. Им нравится издеваться, избивать и делать далеко не приятные вещи. Это даже не БДСМ — это просто клиника.
Психопаты с властью и деньгами. Всегда остаются безнаказанными.
Решение…
— Спасибо, — на автомате бросаю медсестре.
Она выходит не до конца прикрывая дверь. Тут же заходят парни. Рассаживаются на стулья, Матвей встаёт у окна.
— Расскажешь? — спрашивает Тёмыч.
— Особо не чего, на самом деле. Я и сам нихрена не понимаю, — ерошу волосы. Сейчас на мне надеты спортивные штаны и белая майка. Непривычно.
В них чувствую себя комфортно, но необычно.
— Ну, ты начни уж, мы что-нибудь для себя выцепим и сложим в единую картину, — подталкивает Тоха. Он у нас вспыльчивый и нетерпеливый. Накосячит, потом расхлёбывает. Так было…раньше, до того, как у него появилась собственная Снежная Королева. Сейчас старается не бокопорить, держит себя в руках.
— Расклад такой, — вываливаю правду. Всё равно от них секретов нет. — Помнишь, привозил тебе завтрак и цветы?
— Угу, — тут же отзывается Тоха. — Ты тогда с бабой приехал.
— Девушкой, Антон, с девушкой, — исправляю.
— Ну, то есть да, с девушкой. С Адой, да?
— Угу. Я подобрал ее на дороге. Побитую, злую, грязную и зашуганную. Хотел отвезти в больничку, но она наотрез отказалась. Ближе к городу стащила бумажник, искал её немного, по заднице надавать, но не нашел. Потом в клубе…встретил. Она опять меня обчистила…
— Так это она? Два раза? — киваю. — Теряешь хватку, брат.
Ржёт. Мне и самому смешно. И стыдно как-то, что ли. Как лох чилийский слюнями изошел, залип на красивой заднице и проморгал, когда меня обчистили. Ловко. Незаметно.
— Я тогда ещё Матвея просил найти её данные. Вот только имя было другое. Девушку что я подвёз по дороге зовут Король Ада, — спецом держу паузу. Жду когда до этих лосей дойдет. И доходит! Ржач стоит такой, что стены больницы содрогаются. Угорают знатно. — Да, харэ! А ту, что работала на Мотю…
— Да ну нах! — догоняет Матвей. И следующий приступ взрывает мои перепонки.
— Король Рая, да, — отсмеявшись выдаю.
Друзья уже слёзы вытирают и откровенно по-детски держатся за ноющие животы. Ну, как-то смешно это всё вышло.
— Так это ты блондина ушатал за неё, что ли?
— Не-а, погоди догадки строить. Потом мы встретились по маминому поручению. Она пришла от клининговой службы. Убирать у меня дома. Звезданула мне вазой в плечо, — сдвигаю футболку и показываю гематому. Восторженные звуки и присвистывания явно не в мою пользу.
— Вот это девка. Огонь! — заключает Тоха.
— Угу. Огнище просто. Ну короче, я пошел к ней домой, ты извини Моть, я адрес у тебя с компа слизал, — виновато смотрю на друга.
— Хм, — издает иронично. — А ты думал я тебя оставил потому что у меня кухня горела. Наивняк, а скоро на пенсию.
— Э-э-э, — возмущается Артём. — Какая нахрен пенсия?
— Дальше, — улыбаясь, говорит Матвей.
— А дальше. Дверь в холупу отрыты были. Рассмотрел только лежащего блондина в крови. Услышал, как эту ненормальную бьют…
— Почему ненормальную? — встревает Артём.
— Да каждая встреча с ней, как Армагеддон из Марвела блять, и вот, — развожу руками.
— Что вот? — тихо переспрашивает, а потом взрываясь кричит. — Что вот блять, Жека? Нас подождать не судьба была? А если бы тебя там уработали с концами? Мы что Марине Дмитриевне пели?
— Ой, ладно тебе, живой же, — отмахиваюсь.
— То есть, тебе всё равно на мать?! — сердце пропускает удар.
Ну, пиздец, — закатываю мысленно глаза и набираю полную грудь воздуха.
— Мам, — жалобно тяну и поворачиваюсь в сторону двери.
— Тебя убить могли! А вы куда смотрели? — выгребают и парни. — Друзья называются! Всыпать бы вам всем!
По характеру и темпераменту, моя мама может конкурировать лишь с одни родственником из нашей четверки — это дед Артёма. У того тоже повышено чувство ответственности за близких.
— Всё нормально, — выдыхаю устало.
— Боже, что это? — замечает повязку на рёбрах.
— Парни, оставьте нас с мамой на пару минут, пожалуйста.
Молча кивнув выходят за дверь. Набираюсь терпения, потому что знаю, что сейчас будет.
— Сыночка, — всхлипывает и обнимает. Закрываю глаза, улыбаюсь. Женщины, ранимые существа. — Ты у меня один, зачем же ты себя подставляешь под удар? Сколько раз тебе говорить, я живу, пока ты живёшь. Не заботишься о себе, позаботься хотя бы обо мне!
— Мамуль, всё нормально, честно, — пытаюсь вырваться аккуратно из цепких объятий.
— Вижу-вижу. А теперь расскажи мне, — держит паузу и задаёт вопрос, ответ на который я не знаю. — Кто эта девушка? И что теперь будет?
Кто эта девушка? — хороший вопрос. Она та, чьё имя я до сих пор не знаю. С ней у нас не было каких-то отношений. Да и в принципе разговоров как таковых, но отчего-то я чувствую некую ответственность за неё что ли, будто ребёнка приютил.
Мне не даёт покоя мысль, что она где-то там в руках психа. Её глаза полные ужаса картинкой стоят на паузе. Рассматриваю…Вглядываюсь…И когтями по сердце дерет от жестокой несправедливости. Никто не должен переживать такое насилие. Тем более девушки.
Тем более такие няшные, — мелькает на задворках совести, но тут же пропадает.
— Всё будет
