онемев и оглохнув.
Девушки были не настолько дурами, чтоб не понять — наг слышал всё от первого и до последнего слова.
— Герт, — спокойным тоном изрёк Король, обращаясь к слуге — сопроводи этих двоих вниз, в темницу. И ожидай меня там. Я скоро буду.
Сказав это, он отшвырнул носком сапога руку Атис и вышел вон.
Темницы находились глубоко внизу, под замком. Они были целиком вырублены в камнях фундамента, стены и потолки их имели особые укрепления, предохраняющие их от проседания и обвалов. Говорили, что кроме этого здесь примешана какая то магия, так как совершенно непонятны было то, как громадина — замок ухитрялся держатся на этих практически пустотах. Магия или всё же просто хорошая инженерная смекалка? Может быть и то, и другое.
Вниз можно было попасть тремя способами. Первый — прямо из главного холла замка. Ход находился под лестницей и был так завуалирован, что совершенно не бросался в глаза. Второй шёл с улицы и назывался тёмным, поскольку отходил из внутреннего тёмного двора. Третий же ход обозначен был крепкой винтовой лестницей из белой древесины, полированной и натертой до блеска. Он отходил от Красного Крыла и совершенно не был скрыт. Этот ход назывался " Лестницей в Небо". Как раз по нему и водили наложниц, иногда искушённых и мокрых от возбуждения и нетерпения, а иногда робких, зареванных, трясущихся от страха и неизвестности.
Как раз по этой лестнице и привёл сейчас Герт двух провинившихся девушек в одну из темниц Короля Нагов.
Темница эта имела небольшие размеры. Несколько факелов освещали серые стены. Конечно, больше света могли бы дать бирдовые светильники, но Король терпеть не мог этот голубой светящийся камень. Бирдовый свет резал ему глаза и поэтому применялся только в кухне и помещениях для слуг и наложниц. Здесь же царил тяжелый полумрак.
Посредине темницы стоял огромный узкий станок, напоминавший гильотину. Разница была только в том, что никакого ножа он не имел, а на раме были укреплены петли из крепкой кожи с замками.
Рядом у стены помещался стол с разложенными на нём плетями — кожаными и металлическими, а также другими орудиями пыток.
Король сидел в тяжелом низком кресле. Он был обнажен по пояс. Нечеткий свет факелов выхватывал из тьмы плащ волос, жёлтые глаза, ставшие совсем змеиными, крепкую шею, крутые плечи, смуглую грудь.
Световые блики прыгали по стенам, отталкиваясь от тяжёлой серебренной пряжки брюк.
Дверь темницы отворилась с лязгом и Герт подтолкнул на середину темницы Атис и Эталь. Запястья их были скованы.
— Всё готово, сир. — поклонился слуга.
— Прекрасно. — голос Эсмонда изменился, местами переходя в шипение — Жди за стеной, Герт. Мы долго не задержимся.
Надсмотрщик ещё раз поклонился и вышел.
— На колени. — прошипел наг.
Наложницы не заставили упрашивать себя. Видно было, что им только в радость подчиниться. Глаза их увлажнились и прямо полыхали страстью и похотью.
— Очень хорошо. А теперь рассказывайте мне всё. И не вздумайте открывать ваши мерзкие рты для жалоб и лжи.
Он встал. Взяв со стола самую длинную и крепкую плеть, хлестнул Атис вдоль спины. Наложница издала утробный протяжный стон.
— А ты отупела, Атис… — вдруг сказал наг, склонившись к девушке и приподняв её за подбородок — Давай, включи мозги и пойми наконец, для чего я тебя сюда пригласил.
Или, знаешь, всё может закончится печально… И для тебя, и для твоей подружки.
— Сир… — выдохнула девушка — Вы же знаете, как мы все любим Вас…
Он кивнул. Глаза уже откровенно полыхали жёлтым:
— Любите, любите… И так сильно, что позволили обсуждать мою будущую жену. И вашу Королеву! Королеву Экрисса! Королеву Нагов. Высшей Расы. И не вам, червям, рассуждать…
Он резко, распалившись, поднял Атис за чёрную косу. Девушка, вскрикнув, подчинилась с радостью. С радостью. Это было слишком явно. И… мерзко.
Никогда ещё не было ему так мерзко и пусто. Он вёл себя сейчас, как одержимый.
А может, он и был одержим? Может, нантогаты всё же настигли его? Может, он был проклят Богами?
Закрепив запястья и лодыжки Атис в кожаных петлях, он хлестал, что есть мочи по шёлковым бедрам, по округлым ягодицам, по изгибам спины. Наложница стонала в надрыве, захлёбываясь сладким криком и счастливыми слезами.
— Ещё!!! Сильнее!!! Ещё!!! — кричала она — Я так люблю Вас, сир Король…
Отбросив плётку, он разделся полностью и Эталь тут же прильнула голодным ртом к его возбужденному члену.
— Вот так, — прошептал Эсмонд- умница… Ты знаешь, одна ты знаешь, как следует просить прощения у своего Хозяина… Давай, работай язычком, тварь… Произнеся это, он запустил пальцы в волосы девушки и, двигая её голову взад и вперёд, достиг экстаза.
Затем же, поменяв девушек местами, повторил экзекуцию, сопровождаемую стонами и терпким запахом страсти. Эталь достигла пика наслаждения одновременно с последним ударом плётки.
— Ты, как всегда, лучше всех… — шептал Король, теребя двумя пальцами клитор шатенки — Будет жаль расставаться с тобой… И с тобой, Атис, тоже.
— Зачем Вы говорите такое, сир?!
Глаза брюнетки наполнились слезами и она крепко обхватила руками бедра Короля. Плечи её сотрясали рыдания.
— Ну же, — сказал он — попрощайся со мной, Атис, крошка! Сделай, как ты умеешь…
Черноволосая наложница немедленно обхватила губами уже напряженную плоть. Он излился в её рот, терзая жёсткими пальцами твердый сосок Эталь.
Вскоре всё было окончено.
Дверь отворилась, вошёл Герт, сопровождаемый лекарем и мойщицей.
— Это мясо привести в порядок, — сказал наг, кивая на наложниц и застегивая пряжку брюк — а потом… Отдайте стражникам. Старому тряпью место в помойке.
Обе девушки взвыли, но их быстро увели в соседнее помещение.
Да он бы не стал слушать их…
На данный момент нага беспокоило совсем другое. Видение.
В тот самый миг, когда он запустил руку в волосы Атис, сквозь них полились не черные намасленные пряди, а… Снежно — белые, прохладные и чистые, как горный ручей весной, кудри Эйрин.
" Дрянь… маленькая дрянь!"
И вслед за этим видением последовало другое: нежное лицо и пухлые яркие губы, резко и отчётливо произносящие:
— Вы мне противны! ПРОТИВНЫ! ПРОТИВНЫ!
Уперевшись кулаком в камень стены, Король застонал глухо и тихо, как от невыносимой боли…
Глава 8
До вечера Эсмонд так и не смог успокоиться, пришлось собрать все силы в кулак, чтобы просто не думать о ней. Только либо тот кулак был некрепко сжат, то ли мысли уже проросли насквозь этими эфемерными мечтами, как гнилое дерево прорастает грибком…
А только
