в черную стену джунглей. До зарослей совсем близко — ярдов тридцать. Их силуэт напоминал силуэт изготовившегося к прыжку тигра со вздыбленной шерстью. Грант уловил запах джунглей, зовущий и пугающий запах, похожий на запах гниющих морских водорослей на опаленном солнцем берегу.
Теперь первая задача — быстрый сбор и восстановление командного управления. Ведь десант легче всего уничтожить в момент выброски. Зная это, Грант заранее отработал с «беретами» сигналы сбора, опознавательные знаки для личного состава (белые светящиеся повязки на левом рукаве, специальная светящаяся маркировка вооружения и снаряжения).
Когда местный резидент ЦРУ радировал координаты этой прогалины на заросшем джунглями плоскогорье, «фирма» попросила его подыскать на ней ориентир для десантников. Агент указал на огромный, развесистый баньян, не значившийся на карте. Баньян громоздился на большом каменистом бугре поодаль, перед глухой стеной джунглей. Потом это дерево много раз фотографировалось с воздуха. Судя по аэрофотографиям, оно действительно было наиболее легко опознаваемым ориентиром на прогалине, отвоеванной у джунглей лесным палом. Его-то и избрали в качестве ночного ориентира и пункта сбора десантников.
Где же он, этот баньян? Грант огляделся, взглянул на фосфоресцирующую стрелку компаса…
Первым добрался до баньяна Клиф — начальник штаба. Убедившись, что ориентир найден, Экс-оу достал из кармана и забросил на дерево, точно серпантин на рождественскую елку, флуоресцирующую белую ленту.
К баньяну один за другим потянулись десантники. Американцы выбросились кучнее, чем вьетнамцы, и потому собрались быстрее. «Красные береты» задержались с выброской по вине своего смалодушничавшего капитана и еще двух-трех горе-парашютистов. Одного пришлось даже снять с дерева, в ветвях которого он запутался.
Однако капитан Грант был доволен десантированием. Пока все шло гладко. В сборе, слава богу, все двадцать четыре десантника. Только двое вывихнули ноги. Грузовые контейнеры благодаря радиобуям и светящейся в темноте маркировке найдены и уже распаковываются. Ему удалось собрать и привести в боевую готовность своих людей за каких-нибудь двадцать минут. А это даже хорошо для маневров, не только в боевой обстановке.
Еще минут десять ушло на распаковку контейнеров.
— Темно, как у негра-шахтера в желудке, — ругался вполголоса Клиф.
Но капитан Грант запретил светить электрофонариками.
— Молодцы, ребята! — шепотом похвалил Грант десантников. — А сейчас — марш-бросок до места базирования! К рассвету мы должны быть там.
Место базирования подобрал все тот же резидент ЦРУ. Оно отвечало всем требованиям: находилось не слишком близко и не слишком далеко от места выброски, имело проточную воду, годилось для круговой обороны, соседствовало с деревней горцев…
Следовали заранее установленным и не раз отрепетированным походным порядком. В головном дозоре — ни стука, ни бряка — скользили лучшие разведчики-следопыты, американцы и вьетнамцы. Один из последних, сын владельца каучуковой плантации, служил проводником: он знал эти места с детства.
Капитан Грант не объявлял привалов, хотя сам нес битком набитый рюкзак, гранаты, автомат, пятьсот патронов. Чтобы ускорить движение, он выделил двух человек в помощь повредившим ноги десантникам.
К рассвету дошли, порядком измученные, до запланированной стоянки на берегу студеного горного ручья с каменистой полянкой. Вокруг стеной стояли в душном тумане зловеще молчавшие джунгли, которые казались здесь совсем другими, нежели там, на востоке.
Раскаленное солнце вынырнуло сразу, вдруг, опалило спящую землю и небосклон, и жизнь тотчас забушевала в заклубившихся паром джунглях, до самого слепящего поднебесья огласив воздух гомоном птиц. Капитан с восторгом оглядывал местность. Гогена бы сюда! Все веселило душу: жаркая цветовая гамма джунглей, радужная палитра тропиков, непрестанный звон цикад, хмельной дух солнечной алхимии в листве.
— Чудесное местечко для медового месяца! — заметил Клиф.
Все столпились у ручья, чтобы утолить жажду.
— Воды без таблеток не пить! — негромко произнес Грант. — Распакуйте прибор для фильтрации воды!
«Береты» расселись вдоль опушки, сбросили тяжелые заплечные мешки, сняли с распаренных плеч ремни автоматов. Над полянкой поплыл запах китайских сигарет — командам запретили брать на задание американское курево. Диверсанты почем зря проклинали чересчур слабый, непривычный китайский табак, купленный ЦРУ в Гонконге.
— Впредь до особого моего приказа, — объявил капитан Грант мастеру-сержанту, — сохранять пятидесятипроцентную готовность.
Мастер-сержант — бывший апаш и наемник полковника де ла Рока, экс-коллаборационист и унтер-офицер французского батальона СС «Карл Великий» на Восточном фронте, позже надевший зеленый берет Иностранного легиона, затем сменивший его на синий берет знаменитой 10-й парашютной дивизии в Алжире, ставший гражданином США после службы в американской армии во время войны в Корее, ныне Джек Уиллард, а в прошлом Жак Вилляр — молча кивнул.
Приказ командира означал, что половина людей могла отдыхать, пока другая половина несла охрану и использовалась для всякого рода заданий. Сев на рюкзак и прислонившись спиной к толстому стволу бамбукового дерева, капитан Грант углубился в изучение карты-километровки, которую он и так уже знал почти наизусть. Но и карта казалась теперь совсем другой, чем вчера. Вчера еще все предстоявшее — полет, прыжок, марш-бросок к базе — казалось делом, в общем-то, нереальным. И вот они на месте, глубоко в тылу противника, а он, Грант, никак не может отделаться от странного чувства нереальности…
В такие минуты действуют автоматически. Грант разослал дозорных по периметру района базирования. В первую очередь надо закрепиться здесь, подыскать самые выгодные места для часовых, обеспечить хотя бы пунктиром круговую оборону, организовать разведку, наблюдение и оповещение, в первые же сутки уточнить полученные от штаба агентурные данные о противнике.
Через три часа капитан поднял отдыхающих, чтобы те сменили дозорных. Сам он продержался только на «пеп-пилз» — бодрящих таблетках. Теперь он мог лечь, оставив за себя передохнувшего Клифа.
— Дьявол бы тебя побрал, Джонни! — пробормотал, зевая во весь рот, Экс-оу. — Ты разбудил меня на самом интересном месте: я как раз приобщал к цивилизации ту косоглазую куколку из «Каприза». Пока тихо?
— Пока — сплошной пикник, Клиф.
Плюхнувшись в приготовленный для него гамак, Грант укрылся частой москитной сеткой и, смежив веки, словно провалился в бездну, как ночью, с парашютом…
Ему приснился глупый, тщеславный сон. Будто стоит он навытяжку в парадной форме в зале Белого дома. На нем зеленый берет с красным шевроном и строенными золотыми стрелами-молниями. (У эсэсовцев тоже был символ — сдвоенные молнии…) И сам президент, знакомый по кинохронике и тысячам фотографий в газетах, прикалывает к его груди под серебряные крылышки десантника высшую награду Америки — «Почетную медаль конгресса»… Капитан Грант безмерно счастлив и горд. Ведь со дня рождения нации только каких-нибудь три тысячи человек получили эту бронзовую звезду на ленте из голубого шелка, всего тридцать воинов удостоились этой награды за всю войну во Вьетнаме!..
— Капитан Грант! — торжественно произносит президент. — Мне, право, жаль, что «Почетная медаль конгресса» дается лишь однажды!..
IV
