фронт. А через два часа он уже был на месте. Командующий Воронежским фронтом генерал Голиков отдал ему рапорт. Вид у Филиппа Ивановича был усталый, в глазах какая-то отрешённость. Он взглянул на Жукова, и его ожгла неожиданная мысль: «Если Сталин прислал ко мне своего заместителя, значит, мне дадут по шапке!»
— Трудно воевать, Филипп Иванович? — доверительно спросил Жуков.
— Нелегко, товарищ маршал, — глубоко вздохнул Голиков. — Немец бросает в наступление танки по всему фронту, едва успеваем отбиваться.
— Кто у тебя тут герой на сегодня?
— Есть герои, и немало, Георгий Константинович, — вмешался в разговор член Военного совета фронта Хрущёв, слегка улыбаясь полными губами. — Вот один из них — командир 52-й гвардейской дивизии генерал Нестор Дмитриевич Козин. Умный и волевой командир.
— Где находится его штаб? — спросил маршал. — Хочу побеседовать с генералом.
Главные силы 52-й дивизии держали оборону севернее Белгорода. Стояли гвардейцы насмерть — ни шагу назад! Как ни пытались немцы сокрушить нашу оборону, им это не удалось.
Машина въехала во двор штаба дивизии и замерла. Из неё вышел Жуков. Генерал Козин уже знал, что к нему едет сам маршал, — его предупредили из штаба фронта, — и был на месте.
— Ну, рассказывай, Нестор Дмитриевич, кто у тебя особо отличился! — произнёс Жуков, тепло пожимая ему руку. — Мне сказали в штабе фронта, что твои гвардейцы крепко держат оборону. Так?
Генерала Козина всё ещё не покинуло волнение, у него даже голос изменился. Шутка ли, его дивизию посетил сам Жуков, о котором на фронте ходили легенды: где он появлялся, там вскоре враг терпел поражение. Увидев, как напрягся генерал, а его лицо вмиг залилось краской, и только в глазах блестели крохотные огоньки, маршал добродушно и как-то по-домашнему сказал:
— Да ты, Нестор Дмитриевич, не волнуйся, надо же и мне знать твоих героев, а? — Он присел на стул, рядом с собой посадил и комдива. — У тебя есть что закурить? Что-то першит в горле.
— А как же, есть, — засуетился генерал.
Он взял со своего рабочего стола пачку сигарет и протянул её Георгию Константиновичу.
— Это что, немецкие трофеи? — спросил маршал.
— Они самые, — заметно смутился комдив.
— Их я не курю, дай что-нибудь наше, да покрепче!
— Есть у нас «Казбек», — подал голос начальник штаба и раскрыл пачку.
— Эти подойдут! — Маршал взял папиросу и закурил. Глядя на генерала Козина, спросил: — Так кто у вас отличился в боях?
Веки у генерала дрогнули, но лицо помягчело, приняло добродушное выражение. Он доложил маршалу, что в боях севернее Белгорода в упорной и отчаянной схватке с гитлеровцами бойцы проявили мужество и стойкость. Кто эти люди? Прежде всего командир 153-го полка подполковник Бабич, командир 151-го стрелкового полка подполковник Юдич, отличился также начальник политотдела дивизии Воронов...
— У вас, оказывается, много отличившихся, — улыбнулся Жуков. — Боюсь, что у меня на всех не хватит орденов и медалей. Вот что, — весело продолжал он. — Составьте список героев, и я буду вручать им награды. Не возражаете?
— Да что вы, товарищ маршал, для каждого из них получить из рук заместителя Верховного главнокомандующего орден или медаль большая честь! Я мигом всё сделаю. Кстати, после дороги не хотите попить чайку?
— Давай, комдив, выпьем «наркомовской»[3] по такому случаю. Есть у тебя эта горючка?
Козин вызвал своего адъютанта и велел накрыть стол.
— Неси сюда всё, что есть спиртного из наших запасов! — добавил он.
Пока Жуков закусывал бутербродами, список тех, кто особо отличился в боях, был подготовлен, и комдив вручил его маршалу.
— Теперь можно ехать в полки... — Жуков встал и направился к выходу, его машина стояла во дворе штаба. — И вы со мной, Нестор Дмитриевич, если желаете.
— Такой важный момент я упустить не хочу! — Козин быстро оделся и вышел следом за маршалом.
Позже Георгий Константинович вспоминал: «Многим воинам дивизии 20 марта я вручал боевые ордена».
— Пусть эти награды вдохновляют вас, товарищи бойцы и командиры, на новые подвиги во славу нашей Родины! — сказал он, поздравляя отличившихся в боях. — Враг жесток и коварен, он силён, понёс большие потери, но ещё не побеждён...
На другой день маршал Жуков встретился на Воронежском фронте с начальником Генштаба маршалом Василевским. Когда Георгий Константинович уехал на фронт, Сталин поручил ему вместе с Василевским и командующими фронтами «разработать и представить в Ставку соображения по плану дальнейших боевых действий на этом направлении». Этим оба маршала и стали заниматься. Всё было нацелено на то, чтобы остановить продвижение врага из Белгорода на север и северо-восток. Для этой цели они организовали прочную оборону по Северскому Донцу и далее через Гостищево, Выковку, Дмитриевку, Красную Яругу и Краснополье, прикрывая в основном направления на Обоянь и Корочу. 69-я армия Казакова отводилась на восточный берег Северского Донца, сюда же был подключён и танковый корпус Баданова.
21-я армия Чистякова усиливалась полками самоходной артиллерии, а танковый корпус Вовченко было решено вывести севернее и северо-западнее Белгорода, чтобы прикрыть дорогу на Обоянь и Томаровку. 40-я армия Москаленко отводилась на рубеж Дмитриевки и Красной Яруги встык 21-й армии Чистякова и 38-й армии Чибисова.
После долгой и утомительной работы в штабе Воронежского фронта маршал Жуков предложил Василевскому выехать в войска.
— Хочу ознакомиться с ситуацией в районе Белгорода, — сказал Георгий Константинович. — Надо помочь командирам организовать там надлежащую оборону, посмотреть, достаточно ли у них артиллерии против танков.
— А когда доложим Верховному намеченный нами план передислокации войск? — спросил Василевский.
— Когда вернёмся в штаб фронта из войск, — пояснил Жуков. — Это будет к вечеру, а вечером и связь лучше, меньше всяких помех. — Он долго созерцал карту, потом взглянул на своего коллегу. — Я вот о чём подумал, Александр Михайлович, — продолжал Жуков, стоя у карты. — Линия фронта в районе Обояни стабилизировалась. Попытки немцев прорвать нашу оборону на этих рубежах успеха не имели. Так что у нас есть время выбрать слабину, если такая есть в соединениях войск.
— А когда её не было? — ответил не без иронии Василевский. — Приходится и
