закате лет…
Ты свет желала на закате лет,
Любовь кладя на плаху счастья.
В надежде подводила под ответ
Судьбу свою в часы ненастья.
И грозовые тучи не ждала,
Картины страстно рисовала,
Испепеляя всю себя дотла,
Души порывы отдавала.
Другим, всем тем, кто был вокруг тебя,
Не требуя взамен отдачи,
Так просто, бескорыстно и любя,
Как ты умеешь, по-собачьи.
Не оценили, не зажгли свечи,
В душе оставили руины,
Лишь только показав в глухой ночи
Знакомые до боли спины.
Вечность
Я вечность разрезаю на мгновенья
И заново её пытаюсь воссоздать.
В разумности сжигая исключенья,
Намереваясь в пепле святости искать.
Огонь стирает плоскость мирозданья,
Лишь оставляя в плоскости иной объём.
И оголяются во тьме созданья
Следы Богов чужих в сознании моём.
И Атлантида вдруг сменяет реальность,
Стерев следы под ноль частичек естества.
Нули, несущие в себе печальность,
Уходят в минус из простого озорства…
Набаловавшись вдоволь, засыпаю,
И ноль привычно страстно набирает вес.
Поникший, в человека выпадаю,
Спустившись вниз я с тех загадочных небес.
Мой ангел в белом пальто
Болтаясь между небом и землёй,
Меняя мысленно свою прозрачность,
Мой ангел, вдруг, вступив в конфликт со мной
Решил принять слепую однозначность.
Одев на тело белое пальто,
И нацепив галоши цвета хаки,
Он ускользнул в цветное шапито,
Чтоб там искать двусмысленные знаки.
Непогрешимость в степень возведя,
Полутона отвергнув изначально,
Не признавая нигилизм дождя,
Мой ангел к делу подошёл детально.
Он начал свет делить на свой-чужой,
Неверие грехом считая жутким,
И поливая всех святой водой,
Он бесов изгонял под взглядом чутким.
Конфликт меж нами тихо назревал.
Мой ангел перестал быть адекватным,
И я его с прискорбием прогнал,
Однажды, поздним вечером закатным.
Мне стало сразу легче одному
В сомнениях копаться без истерик.
Наведываясь к Богу своему,
В тот, за углом, чудаковатый скверик.
Ленивый рай
Мой друг, замри, не пей мгновенья,
Оставь другим спешить в ночи
В столицу вечного забвенья,
Во свет божественной свечи.
Подумай, в этом нет отрады,
Закрой глаза и помечтай.
Послушай, как трещат цикады,
Зовя тебя в ленивый рай.
В нём пух вокруг белее снега,
А снег похож на молоко.
И граней нет — сплошная нега,
И ты летаешь высоко.
Мой друг, не думай о границах.
Границ ведь нет ни там, ни тут.
В тебе живут Творца частицы,
А в них Творец сокрыл уют.
Уют, что вечностью зовётся.
Уют души, уют сердец.
Уют единожды сольётся
В покрытый золотом дворец.
Там ты найдешь, мой друг, нирвану
И счастье тронешь за рукав.
Нырнёшь в прохладную сметану,
Чтоб в ней нетленно жить во снах.
Сегодня я лечусь стихами…
Сегодня я лечусь стихами,
Рифмуя смыслы, дух и чистоту.
Слова мне кажутся врачами,
А музу принимаю за сестру.
В халатах белых вальс неспешный,
Гармония летящих в разум строк.
С небес спускаясь в мир наш грешный,
В поэтах вечности поёт пророк.
Не жизнь, не смерть он воспевает —
Незыблемость миров, что среди нас.
С меня в секунду страх спадает,
В душе бессмысленность стерев тотчас.
Я красотою упиваюсь
Сплетённых вместе абсолютом слов
И незаметно исцеляюсь,
Приняв бессмертие от образов.
Черпая муки творчества ковшом…
Черпая муки творчества ковшом,
Ища внутри души волокна сути,
Я падаю в свои стихи ничком,
Запутавшись в замысловатом спруте.
Не спьяну, не со злости, не в дыму
Моих уразумений сладострастных
Я нагоняю на себя чуму,
Одушевляя образы несчастных.
Стоящих неразумно в темноте
Забытых Богом серых декораций
И разумом зажатых в немоте,
Играющих лишь роль ассоциаций.
Я в них найду, когда умру, приют
В потоке вечности не ставя точку,
Нырнув нагим в приватный абсолют
И скрывшись тихо за скупую строчку.
Нет боли, потому что боли нет…
Нет боли, потому что боли нет.
Нет света, потому что свет повсюду.
В самом вопросе ты найдешь ответ,
Признав в Христе однажды вдруг Иуду.
Бог вездесущ, границ у Бога нет
В пределах зримого людского мира.
Через еврея он принёс Завет
И скрылся навсегда в дыму эфира.
Не плачь, Мария, сын твой не исчез.
Он среди нас, блуждающий в потёмках.
Его учение идёт вразрез
Со всем, что грешник совершает на задворках.
Война, убийство, ненависть и мрак
И лужи нечистот видны повсюду.
И толпы верящих людей в кабак
Бегут, напоминая мне Иуду.
Но вдруг блеснула
