Геннадий Тараненко
Взметайся, разум мой, в небесны дали
Другой
Не вижу смысла дальше говорить,
Мои слова пусты и одиноки.
Я начинаю небеса просить,
Чтобы вдохнули душу в эти строки.
Там место есть меж букв и запятых —
Огромное непаханое поле.
Велик простор для пяточек босых,
Следы шутя печатая на воле.
А ветер тёплый кроткий вслед за мной,
Пытаясь разобраться в закорючках,
Снимая медленно за слоем слой,
Искал творца печать в словесных кучках.
Но я забыл оставить кругляшок,
Намеренно скрыв истину меж строчек.
Решив, что я единственный пророк,
А тот, другой, — случайный ангелочек.
Обитель
Кто я? Обитель Дьявола иль Бога?
Я до сих пор понять хочу.
Проложена внутри меня дорога,
По ней повозку я качу.
А в той повозке смутных мыслей груда,
Окрашенных во все цвета.
Желаний низких ворох лилипута
И Гулливера доброта.
Такой бардак внутри одной повозки:
Сосуды со святой водой,
Бутылки пива, водка, папироски,
Кусочки страха и покой.
Скрипят, ворчат колёса у телеги,
Мешая мне понять, кто я.
Пройдя себя от Альфы до Омеги,
Познать, чьих я кровей дитя.
В поисках «Я»
Ищите «Я» в себе,
Себе не изменяя.
В покое и борьбе,
Всё время размышляя.
Где «Я» и что со мной,
И на какой планете?
Я образ свой земной
Похоронил в сюжете
Банальном и простом,
Без вишенки на торте.
Не блещущем умом
И прожитом в комфорте.
Ищите «Я» в себе
И, может быть, найдёте.
И в ряженой толпе
«Я» всё же обретёте…
Разговор с мамой во сне
Ты сказал ей во сне:
«Не хочу умирать!»
Написав на стене,
Чтоб не очень кричать.
«Я бессмертным хочу
Стать на этой Земле.
Взятку дать палачу,
Чтоб исчез он во мгле.
И пред Богом предстать
Без одежды, нагим.
Родила меня мать
Без изъянов, таким».
Ничего не сказав,
Повернувшись спиной,
На стене дописав,
Бог ушёл, весь смурной.
Ты её попросил
Прочитать те слова:
«Хз. Свободен. Простил.
Запросил ты лихва».
Поворот
Суметь с разгона бы вписаться в поворот,
Даже на миг не пригубив бы чашу страха.
Вкусив удачу, сделать всё наоборот,
Сорвав с себя враз облачение монаха.
И скомкав чёрное ненужное тряпьё,
Разжечь огонь и на съедение дьяволятам
Отдать обед безгрешия, пусть вороньё
Летает в дымке над палёным ароматом.
Азарт, мне в вены закачай адреналин,
Чтоб не осталось места там для капли крови.
Страсть, переделай моё тело в пластилин,
Меняющийся, словно ветер в поле.
Меня всего колбасит и на части рвёт.
И вдруг та часть, которая от прежней ипостаси,
Не молвив слова, рясу из костра берëт,
С укором смотрит и уходит восвояси.
Жизнь прожить…
Посвящается брату и другу Юрию Крикуну
Жизнь прожить — не поле перейти.
Выпить чашу полную до дна.
В ступоре вдруг встать на полпути,
Осознав: «Она же прожита!»
Впереди ещё ведь полпути,
Не устал я, вы скажите там…
Кто посмел так пошло развести,
Жизнь мою деля напополам?
В тот январский не морозный день
Солнце яркое, мне подмигнув,
Вдруг поджало хвост и скрылось в тень,
Ангела-хранителя спугнув.
«Папа, папа!» — слышал голоса,
Но не мог ответить сыновьям.
И пошла немая полоса,
Кровью харкая по всем щелям.
«Юра, Юра!» — крики вдалеке.
Палец дёрнулся, но это всё…
Всё, что мог… Простите, налегке
Я ушёл на «Волге» по шоссе.
Пророк
Не был б пророк пророком —
Не жил бы одиноко,
А был бы в браке, в фраке,
Питался бы как Бог.
И на столе икорка.
Вино, кино, танцорка,
А рядом, в полумраке —
Плывущий осьминог.
И денег в банке куча,
И яхточка плавуча,
И статус олигарха,
И жизнь на полных сто.
Но был пророк пророком.
И вышли ему боком
Дырявая рубаха
И выигрыш в Спортлото.
Шесть циферок в билете —
И все они в дуплете.
Тайны мироздания,
Секретный супершифр.
И жизнь теперь — дорога.
Судьбина педагога.
В части предсказания,
Что, где, за кем идёт…
А деньги обнулились.
В глазницах растворились.
Ведь там, где мысль пророка, —
Их близко даже нет.
Там на границах мира
Душевного эфира
Всевышнего истока
