— Если Генри Дарем не сможет выполнить условие завещания относительно помолвки, его брат только выиграет, — задумчиво протянула я.
А ведь вполне вероятно, что старший брат викария может стать моим самым верным союзником в деле избавления от докучливого жениха! Что ж, познакомиться с Джорджем Даремом будет нелишним.
— Элизабет Мерсер! Не вздумайте злоумышлять против викария! — воскликнула миссис Мидуэл. — Тем более, при помощи его брата! Это дурное дело — вносить разлад в семью!
За три года, которые я служила в этом доме, хозяйка успела меня изучить, но кто же знал, что меня видят буквально насквозь?!
Сеннен, который встретил оживлением появление одного Дарема, превратился в кипящий котел из-за второго. Стоит сказать, что насколько бы сильное впечатление ни произвел на деревенских жителей викарий, статный и привлекательный мужчина, его брат, настолько же высокий и статный, но еще и в военном мундире, что тут же добавило баллов в рейтинге местных мужчин, произвел впечатление на порядок более сильное.
Наши девицы вздыхали задумчиво и печально, и очень скоро бедная миссис Дарем стала для них воплощением всего возможного зла в мире.
Сьюзан Дарем такого почетного звания совершенно не заслуживала. Хотя она не заслуживала вообще никакого звания, особенно, когда ее видели подле мужа. Рядом с Джорджем Даремом она словно бы терялась, становясь аксессуаром супруга, причем весьма невыразительным и непритязательным.
Молодая миссис Дарем была крайне низка ростом и не доставала мужу даже до плеча. Лицо ее было остреньким как у мышки, мышиного же цвета у нее были и волосы, которые она собирала в старомодный пучок. Сьюзан Дарем смотрела на мир настороженно или же вообще не смотрела, пряча взгляд.
Молва тут же донесла до всех без исключения жителей Сеннена, что главным достоинством невестки викария было ее приданое, а также титул ее батюшки. Сьюзан Дарем, в девичестве Денби, была из не слишком знатного, но все-таки дворянского рода. Исходя из этого я сделала вполне закономерный вывод, что Джордж Дарем с женой не разведется никогда, хотя наверняка станет ей изменять, если еще не делает этого.
Красивые мужчины имеют дурное свойство изменять и красивым женам, про некрасивых не приходилось даже говорить.
Остановились родственники преподобного в его доме, однако немногие зрители, которые лицезрели момент исторической встречи, после говорили, что викарий не проявил вообще никакой радости. Брат его держался с натужной любезностью, а миссис Дарем старательно делала вид, будто ее здесь нет. Вообще, миссис Дарем именно так себя и предпочитала держать. Она относилась к тем несчастливым женщинам, которые не только непривлекательны, но и настолько полно осознают свою некрасивость, что везде чувствуют себя мучительно неуместными.
Через два дня после приезда супругов Дарем миссис Мидуэл, как одна из влиятельнейших жительниц Сеннена, посчитала необходимым нанести визит викарию и поприветствовать как следует его родственников. И не было ни единого повода для меня, чтобы не пойти вместе с хозяйкой. Впрочем, отказываться вовсе не хотелось — меня мучило любопытство.
О супругах Дарем не говорил только ленивый, добавляя им все больше и больше черт, а видеть приезжих мне так и не довелось. Нет, пару раз мой взгляд скользил по двум таким неподходящим друг другу фигурам, когда брат викария с женой проходили мимо дома миссис Мидуэл, но этого не хватало, чтобы составить собственное впечатление о гостях деревни.
Домом викария заправляла миссис Хайнс, которая разом была и домоправительницей, и горничной, и поварихой… Словом, пожилая женщина выполняла всю работу, какая только появлялась в доме холостого мужчины. Труд невелик, поскольку дом приходского священника был скромен в своих размерах, — всего-то три спальни, хозяйская и две гостевых, кухня, столовая, гостиная и небольшой кабинет, в котором по словам миссис Хайнс, обожавшей посудачить обо всем на свете, мистер Дарем проводил уйму времени, посвящая всего себя делам веры и прихода. Мне никак не удавалось понять, как одно сочетается с другим.
Первым человеком, который встретил нас помимо миссис Хайнс, открывшей дверь, стала миссис Дарем. Она поприветствовала нас, продемонстрировав прекрасные манеры, но голос ее звучал тихо, невыразительно, а лицо не демонстрировало вообще никаких эмоций, словно их Сьюзан Дарем и вовсе не испытывала.
Хороши на бледном лице невестки викария были только глаза — большие, влажные словно у лани. Только эти глаза давали понять, что перед нами стоит не дурно сделанная кукла, а живой человек.
Миссис Дарем провела нас в гостиную, куда миссис Хайнс уже принесла чай и имбирное печенье. Причем сделала она это без просьбы со стороны гостьи. Мне показалось, что с прислугой Генри Дарема жена его брата не поладила.
Через пару минут в комнату вошел и предмет всех последних сплетен в Сеннене — капитан Джордж Дарем. В комнат сразу стало тесно, а у меня против воли перехватило дыхание.
Старший из братьев Дарем не просто был красив. Он был привлекателен и отлично знал об этом. Каждый взгляд, каждый жест, каждое слово капитана Джорджа Дарема было преисполнено этого ужасного знания.
Несомненно, мужчина передо мной, будучи в расцвете сил, оказывал женщинам те знаки внимания, которые достойные джентльмены оказывают только собственным женам. Я пусть и не имела ни малейшего опыта в сердечных делах, простодушной дурочкой не была и такие вещи все-таки подмечала. Однако и, предаваясь греху, Джордж Дарем, вероятно, скорее, снисходил до женщин, чем становился жертвой страсти.
— Миссис Мидуэл, мисс Мерсер, чрезвычайно рад знакомству с вами, — после представления произнес капитан Дарем, и в его голосе явственно проскользнули томные мурлыкающие нотки.
Я искоса взглянула на миссис Дарем, но она, совершенно безучастная, сидела в кресле с чашкой чая в руках.
Моя скромная персона удостоилась от капитана слишком пристального внимания. Часть его стало данью моей несомненной красоте, что казалась еще ярче по контрасту с невыразительной Сьюзан Дарем, однако другая часть — большая — явно не имела ничего общего с моими лицом и фигурой.
Несомненно имя Элизабет Мерсер не было для Джорджа Дарема пустым звуком. Готова была поспорить на что угодно, капитан отлично знал, что перед ним та девушка, от которой зависит, сколько именно денег отца он получит в конечном итоге.
— Мы тоже рады, что довелось познакомиться с братом нашего дорогого викария, — взяла на себя беседу миссис Мидуэл, позволяя мне помалкивать в свое удовольствие, как и пристало скромной компаньонке.
Я только порадовалась такому повороту событий — мужское обаяние капитана Дарема было настолько необоримым, что я невольно подпала под его влияние, а, значит, могла выставить себя глупой. Брат викария сражал наповал, даже несмотря на то, что с первого взгляда стало понятно — он дурной человек.
— Я вижу, ты совершенно освоился, Джордж, — прозвучал как гром небесный голос хозяина дома. Он застыл в дверях как черная грозовая туча.
